Подчёрково
Село Подчёрково расположено на северной окраине Дмитрова, между улицей Профессиональной и Ковригинским шоссе, рядом с микрорайоном Дмитровского завода фрезерных станков (ДЗФС). Близость к городу и удобное расположение привело к разрастанию современного поселка и сегодня наряду с основной территорией на карте уже выделяют Подчерково-2 и Подчерково-3.
Старинная церковь Рождества Пресвятой Богородицы в селе является памятником градостроительства и архитектуры.
Историк М.Н. Тихомиров так описал село Подчерково Повельского стана: «Название, вероятно, получило от фамилии Подчертковых, известных в Дмитровском княжестве в первой половине XVI века. Было еще в XVI веке и другое «Срезнево Подчертково» в Каменском стане. В 1538 году Подчертково дано было в Троице-Сергиев монастырь вкладом по приказу князя Давыда Даниловича Хромого. У монастыря это село купил за 150 рублей казначей великого князя Федор Иванович Сукин. В 1548 году Сукин опять его продал в Троице-Сергиев монастырь, в селе упомянута в это время церковь Рождества Богородицы».
Во время польско-литовского нашествия церковь Рождества Богородицы была уничтожена. Заново отстраивается в 1679 году.
В 1764 году в ходе секуляризационной реформы, принадлежащее монастырю село Подчерково с деревнями Татищево, Теряево и Жестылево, перешли в Государственную коллегию экономии.
Историк Г. Ф. Миллер, путешествуя по Дмитровскому уезду в 1779 году, упоминает о развитии тесемочно-ткацкого промысла, о 70 мишурных станах, имеющихся у крестьян в Подчертково и других деревнях, которых снабжает заказами дмитровский казначей майор Маслов, получая прибыль.
По писцовым книгам за 1864 год в селе Подчерково насчитывалось 156 крестьянских дворов, 575 душ мужского и 619 душ женского пола. Крестьяне обрабатывали землю, занимались промыслами.
В конце XIX в селе появилась школа, где учительницей долгое время работала Александра Ивановна Елизарова. В своих «Воспоминаниях» Александра Ивановна описывает интереснейшие картины жизни сельчан и своих учеников.
Вот, например:
«С 1 сентября начинать. Особых сборов у меня не было, можно было хоть каждый день домой ходить, но а все же кое-что надо. Получила из Москвы из губернской земской управы пособие, которое выдавалось нам, стипендиаткам, при получении места, 50 рублей. Пошли с бабушкой кое-что купить. Купили маленький самовар, чашек, тарелок, всего понемногу. Приехал за мной Василий Сладков, подчерковский крестьянин, положили все мое незатейливое имущество и поехали в Подчерково. Понравилась мне школа, хотя и старая, но построена хорошо. Строил ее богатый крестьянин Подчеркова, сам он жил в Москве, а хотел сделать своему родному селу что-нибудь хорошее, вот и выстроил эту школу. Положил начало библиотеке, хотя книжки были все больше духовно-нравственного содержания. Купил фонарь для показывания «туманных картин», так назывались картины первого кинематографа.
По воскресным дням в школе собирался народ вечерами, свой учитель или соседние учителя читали народу, показывали картины с фонарем. Куда девался фонарь, я не знаю, когда я приехала в школу, его уже не было, не было и при моей предшественнице, остался только столик из-под него в мое пользование. Первой учительницей в этой школе была Антонина Петровна Рерн, впоследствии Чванкина (по мужу), затем учитель Андрей Гаврилович Зайцев, затем Анна Андреевна Щербакова, с которой я училась в дмитровской прогимназии. Потом наши дороги разошлись: она осталась в прогимназии слушательницей, потом вышла в помощницы, а затем учительницей в Подчерково. Я была четвертой в этой школе и дольше всех задержалась в ней. 18 лет я здесь учила, учила два поколения: отцов и их детей, и ни за что не ушла бы оттуда, если б не сложившиеся обстоятельства, заставившие меня перейти в Дмитров, где я учила еще 7 лет.
…Уроки распределялись: с 9 часов до 12 часов три урока, по часу на каждое отделение, а отделений 3. Приходилось по 2 часа на самостоятельные работы каждому отделению, а с 12 до 1 часа обеденный перерыв. Все ребята убегали домой обедать, после обеда до часа погуляют около школы и опять садятся. С малышами занимаюсь только один час, в 2 часа их отпускаю совсем. С 2 до 3 занимаюсь со вторыми, в 3 часа их отпускаю, а с 3-х занимаюсь со старшими. Занимаюсь, сколько придется, ребята не стремились домой, хоть сколько угодно держи их, а потому для старших я устраивала по четвергам вечерние занятия, с 4 до 6 часов погуляют, а часа на 2 приходят. Провожу с ребятами диктанты, решаем задачи, а больше читаем. Читают ребята, иногда и я им читаю. Устраивали вечерние чаи. Фекла, школьная прислуга, ставила нам самовар, ребята приносили с собой кто лепешек, кто баранок, кто сахару, кто конфет, все это складывалось в общую кучу, и ребята сами хозяйничали. Принимали участие и мы с Феклой, от ребят разве отговоришься, не выпьешь чашки чая с ними — обидятся. После чая расходились. За девчатами приходили матери с фонарями, и они беседовали со мной. Здесь я знакомилась с матерями ребят, знакомилась через них с семьями, знала, что окружает того или иного ученика дома, знала, с кого можно построже спросить. И вот удивительно, я мальчиков больше любила, и мальчики были ближе ко мне, девчата больше стремились домой.
Читаешь что-нибудь интересное им, часы бьют четыре, мальчики сидят, как вкопанные, и часов не слышат, все ушли в чтение, девочки же зашевелились, тащат из парт платки, повязываются, домой пора, их не захватывает чтение. Хотя наружно можно было думать, что девочек я больше люблю, так как всегда приходилось заступаться за них. Обычно я девочек посылала одеваться раньше и отправляла их, а потом уходили мальчики.
С января 1899 года школы всецело перешли в руки земства. Население у нас было небедное, промысел поддерживал его, а промысел у нас был: бахрома и позументы. Что ни шаг, то фабричка. А фабричка — это такой же деревянный дом, только побольше, и стоит не на улице, а на задворках; в фабрике 10-12 станов, работают или бахрому, а больше при мне «кучку». Кучка — это узкая тесьма, на которой кучками сгруппирован бисер, кучка от кучки в расстоянии сантиметра, причем какого цвета идет тесьма, такого же цвета и бисер. После, эта тесьма с бисером идет в надомную работу, нужно в промежутки между бисерными кучками посадить блестку такого же цвета, а блестка сажалась иглой. Это была ручная работа и называлась «нашивкой». Нашивкой занимались и женщины в свободное время и ребята — и мальчики, и девочки. Работа эта расценивалась очень дешево, не помню, по копейке или по две за аршин нашивки. Моя Фекла брала всегда эту нашивку и нашивала копеек на 20-25 в день. Зарабатывала и я на этой нашивке немного.
Первые годы я получала жалования 25 рублей в месяц, деньги свои я видела, только пока несла их из управы до дома. Деньги эти поступали в бабушкины руки, а я из дома брала провизию и молоко, а на свои личные расходы денег у меня не было. Вот я и просила всегда Феклу брать нашивку и на мою долю, только не говорить, что я нашиваю, не хотелось открывать своей бедности народу. Вечером поправишь тетради — и за нашивку. Сидим с Феклой друг перед другом, шьем и все к столу прикладываем: на столе была зарубина, показывала от угла аршин, нашьем, бывало, копеек на 15-20, и хватит, можно и почитать. Иногда читаю вслух, а Фекла сидит и шьет.
Помню, прочитала ей «В лесах и на горах» Печерского-Мельникова, «Анну Каренину», слушает Фекла, разбирается, как поняла. Как нашью, бывало, на рубль, так нанимаю Василия Сладкова и еду к своим подружкам, через Дмитров за реку Яхрому: первая остановка Настасьино, там Елена Пылова, лошадь кормится, а мы пьем чай, греемся на дальнее путешествие. После чая одеваемся, и Пылова со мной, едем в Маринино, там сестра Анночки Варвара Филипповна. Здесь остаемся, а Сладков едет дальше в Карпово за Анночкой, привозит ее — и мы все собрались. Самовар, в печке печется картошка, и мы все у огня греемся, говорим о своих делах, кто, что и с каким отделением прошел, тут уж видишь, не отстала ли от людей я. Долго сидим мы, и времени не замечаешь, а возница мой храпит себе в кухне на печке. Все переговорили, надо разъезжаться, обещают через две недели приехать все ко мне, в Подчерково. Возница разбужен, захватываем Елену Пылову, а сами — в Подчерково. Приедешь к себе к утру прозябшая, никак не согреешься, влезешь на печку, печка в кухне была русская большая, согреешься, заснешь, да спать некогда, начинают ребята набираться, а тут Фекла ворчит: «Их, не я вам мать, разве мать допустила бы этого, сидела, сидела, работала и все в ночь спустила. Хоть бы на дело пошли деньги, хоть бы на кофту купила, а то проездила».
…Как-то пришла ко мне девушка, наша, подчерковская, с просьбой научить ее вышивать крестом, показала мне свою работу — вышивка на полотенце грубая, аппликация из кумача, очень плохо, и я решила устроить у себя в школе урок рукоделия со взрослыми девушками, совместно со всеми старшими девушками; пошла в управу за разрешением, не только разрешили мне, а отпустили на первое обзаведение 25 рублей. Накупила на всех канвы разных сортов — и крупной, и мелкой, цветных ниток, ножниц и миткаля для первых уроков. А еще нужно было договориться с хозяевами, у которых работали девушки, когда они дадут своим работницам время на это. Договорились: пятница с 7 часов вечера. И стали ходить ко мне девушки, и мои девчата быстро поняли, сначала учились на тряпочках, потом принесли свои полотенца, и пошла работа, а мне нечего делать, стала я им читать вслух, сначала что полегче, прочитала «Хижину дяди Тома», прослышали старички, что в школе чтение, пришел сначала мой возница Василий Сладков, за ним дедушка Сугробов, дядя Леонтий Кулаков, стала подбирать им книги, слушали с большим интересом, читала и Короленко и Мамина-Сибиряка, а больше всего понравилось им «В лесах и на горах» Печерского: после чтения не скоро уйдут, пойдут обсуждения»…
В 30-х годах XX века в Подчеркове появились две фабрики, которые выпускали каракуль, бахрому, погоны и синельку – синельную пряжу с коротким ворсом. Одна из фабрик называлась «Буксир». Работали на фабриках крестьяне со всех окрестных сел. Так в Подчеркове рождался пролетариат. В 1948 году одна фабрика сгорела, а вторая работала до 90-х годов прошлого века. Сегодня от фабрик не осталось даже фундамента.
В период коллективизации в Подчеркове появился небольшой колхоз имени Молотова. Затем ему дали другое название – «Россия». Колхоз занимался овощеводством, животноводством, свиноводством. Имелась большая конюшня, где содержалось более 60 лошадей. Это была в то время основная двигательная сила. В период колхозного движения в Подчеркове были построены клуб, чайная, здание сельского совета.
В 30-е годы прошлого столетия в село Подчерково приехал Николай Матвеевич Смирнов – ученик знаменитого русского селекционера и садовода-генетика Ивана Владимировича Мичурина. Николай Смирнов разбил в лесу между Подчерковым и Поддубками фруктовый сад площадью 1 га и стал успешно заниматься выведением новых сортов яблонь. Имея под своим наблюдением 250 яблонь в возрасте до 25 лет, Николай Матвеевич поставил задачу добиться высокой доходности садового хозяйства колхоза путем получения высоких урожаев каждый год. Скудная колхозная жизнь особо не докучала садовода. Неприхотливый, без высоких запросов, он весь отдавался работе. К 1965 году сад занимал уже около 5 га и входил в состав совхоза «Внуковский». Николая Матвеевича посещали многочисленные гости: ученые, студенты, колхозники. Умер Н.М. Смирнов в 1965 году. Не уберегли и дом Николая Матвеевича. Яблоневый сад постепенно стал зарастать и практически исчез. Жительница села Варвара Афанасьевна Кузнецова с горечью вспоминала о канувших в лету лучших годах, проведенных с «дмитровским Мичуриным», у нее сохранилась пожелтевшая книжка Николая Смирнова «Яблоня», на титульном листе которой мастер оставил надпись: «Варваре Кузнецовой на добрую память».
По инициативе жителей Подчеркова Валентины Сибирцевой и Валентины Пахомовой к 55-летию Победы в селе был открыт мемориал в память о 43-х погибших односельчанах. Деньги на памятник собирали всем миром, большую помощь в этом благородном деле оказали районная и сельская администрация, военный комиссариат.
Расцвел сегодня и каменный храм Рождества Богородицы, построенный из красного кирпича в 1864 году. 24 февраля 1891 года состоялось торжественное освящение придельного храма во имя Преподобного Сергия Радонежского. Придел храма был сооружен на средства купцов Федора Тимофеевича Мотоласова и Сергия Ивановича Марина.
К концу 80-х годов ХХ в. в селе Подчерково осталось 148 домов, местных жителей - чуть более 80-ти человек. Но в 1991 году в село пришел природный газ, были отремонтированы водопроводные сети. Рядом с бывшим сельским магазином находился колодец с чистой ключевой водой, который местные жители называли «Шалабанов колодец». Настоящий хозяин в Подчеркове – староста села Валерий Григорьевич Кузнецов, сделавший много для процветания малой Родины. Кстати, именно он отыскал в окрестностях огромный камень, привез и установил его. А житель соседнего села Пересветово Юрий Репнев безвозмездно изготовил памятную доску с надписью «Подчерково 500 лет».
Библиография:
Елизарова А.И. Воспоминания моей жизни / Текст : электронный // Тимоново. – URL: http://timonowo.ru/?p=4383// (дата обращения: 15.06. 2020).
Каплин, В. Е. Материалы к истории селений Дмитровского района. Дмитровский филиал РМАТ, музей-заповедник «Дмитровский кремль». Ч.1./ В.Е. Каплин. – Дмитров, 2003. – 389с. – (Анналы краеведения; вып. 11). – Текст : непосредственный.
Лысенко, В. Пять веков Подчёркова / Валерий Лысенко // Дмитровский вестник. – 2003. – 2 сентября. – С. 3. – Текст : непосредственный.
Подчёрково. История длиною в 500 лет / Текст : электронный // Подчерково. – URL: https://podcherkovo.jimdo.com/история-подчерково// (дата обращения: 15.06.2020).
Сухов, В.В., Морозов, А.Ю., Абдулаев, Э.Н., Жигарева, Е.Г., Федоров, И.Н. История. Московская область. Дмитровский район: Хрестоматия / В. Сухов. – Москва: Финансовый контроль; Магистр-Пресс, 2007. – 304 с. – Текст : непосредственный.
