Камушный промысел

Костинский камушный промысел

Костинский камушный промысел

Село Костино расположенное в восточной части района Дмитровского района – центр распространения и развития уникального камушного промысла – изготовления из цветного стекла бус и пуговиц – «камушков». Этот промысел, по разным источникам, зародился в селе в конце XVIII – начале XIX веков и распространился затем на весь северо-восток Дмитровского и часть Клинского уездов. В царское время костинцы были монополистами в производстве женских украшений, в советское время – Костинский завод стеклянных изделий получил всемирную известность, ведь бусы костинского стекла поставлялись не только в республики СССР, но и в «братские» страны Европы, Азии, Латинской Америки. Деревня-спутник Костина – Большое Прокошево, с самого своего основания, с Костином территориально неразделима, поэтому, говоря: «Костино», мы также имеем в виду и «Большое Прокошево».

Нельзя сказать, что камушный промысел был единственным в Костине. Костинские села в свое время относились к разным станам и волостям, поэтому и центры ремесел у них разные. Фёдоровские крестьяне, например, занимались аграмантным промыслом – нашиванием на тесьму стекляруса, бисера и т.п., с центром распространения данного промысла в селе Подчёрково. В Арханово главным был паяльный промысел – изготовление металлической игрушки и предметов хозяйственного обихода, с центром в Астрецове. Паяльно-игрушечный промысел был и в Костине – у крестьян Крюкова и Лепёхина.

Но все же, главный костинский промысел – камушный. Уже в «Статистическом обозрении Московской губернии» за 1811 год упоминается о трех хрустальных заводах: «На оных производят работу крестьяне казенные села Воронова и деревень Костиной и Прокошевой. Из получаемого от московских купцов стекла и хрусталя вырабатывают в год бусовых, цветных, бирюзовых и белых камушков до 120 000, получая за работу по 80 копеек с тысячи».

Мы не можем назвать точную дату зарождения камушного промысла в Костине. Исследование промыслов Московской губернии, состоявшееся в 1880 году, относит зарождение камушного промысла в село Ростокино Московской губернии, «к одному пленному солдату из иностранцев», дополняя, что первым местным камушником был дьячок Ростокинской церкви, т.е., лицо не крестьянского сословия. Оттуда промысел вполне мог перекочевать и в Костино, поскольку в те времена костинские и прокошевские крестьяне активно занимались конным извозом. Исследование 1880 года прямо заявляет, что первые местные камушники произошли от ростокинских учеников. К. А. Соловьев, автор статьи о промыслах в сборнике «Дмитровский уезд» (1924 год), связывает появление камушного промысла в Костине с именем крестьянина Алексея Матвеева, который организовал в 1834 году производство изделий домашнего обихода из стекла, изучив промысел именно в Ростокине. При этом мы точно знаем, что в 1785 году камушный промысел уже был в соседнем Ильинском («в селе Ильинском ведомства Коллегии экономии в двух дворах гранят стекла и камни»). Получается, что в Ильинском камни начали производить на 30 лет раньше, чем в Ростокине. Версия о пленном иностранце также не поддерживается данными 1811 года, свидетельствующими о возникновении промысла в довоенное время. Нами установлено, что Алексей Матвеев является реальной исторической персоной, но понять, представителем какого костинского рода он является, по отрывочным данным весьма затруднительно. Мы склоняемся к мнению, что Алексей Матвеев в 1834 году организовал в Костине первую мануфактуру с использованием разделения труда, тогда как сам промысел возник в селе задолго до этого. Косвенным доказательством могут служить записи земского инструктора просвещения Е.П. Ануровой, работавшей в Костине в 1916-24 годах. Она упоминает, что старейший завод по обработке стекла в Костине существует, как минимум с 1780-х.

В истории камушного промысла необходимо упомянуть еще одного костинского (а точнее, больше-прокошевского) крестьянина – Гаврилу Шишигина, который впервые перенес выделку стекла в Дмитровский уезд (ранее стекло привозилось из Петербурга). Существует легенда о том, как секрет стекла оказался у Шишигина. Сначала он был простым работником, а затем вырос до приказчика у московского купца, на которого работали прокошевские камушники. В качестве приказчика он бывал в Петербурге, куда ездил для закупки цветного стекла. Во время посещения заводов он вникал во все тонкости производства и изучил его так хорошо, что смог наладить производство в Прокошеве. Для получения секретов он занимался коммерческим подкупом, о чем стало известно руководству завода, и он был объявлен в розыск. Шишигина предупредили, после чего он тайно бежал из Петербурга. Исследователи 1880 года пишут: «…записывая местное предание о Шишигине, мы хотели только передать, как сами промышленники смотрят на историю своего промысла. Им представляется, что занятие камушками, столько лет кормившее их, далось им стараниями одного умного и предприимчивого земляка, при явном противодействии начальства». «Сообщаемое со слов местного населения предание о Шишигине вряд ли имеет историческую достоверность, особенно ввиду того, что для заводской администрации всегда была возможность арестовать Шишигина через полицию, ибо очень хорошо было известно, кто Шишигин и откуда он…». Здесь мы вынуждены не согласиться с исследователями и добавить детективной интриги в историю. Нами установлено, что сооснователь костинской стекольной фабрики Шишигиным не являлся. Человеком, который принес рецепт стекла в Костино и Прокошево, был дмитровский мещанин Гавриил Никитин Алексеев, который, вступив в брак с дочерью Шишигина, принял фамилию тестя, став Гаврилой Шишигиным, а также сменил место жительства и сословие. То есть, народная версия о краже рецепта стекла вполне имеет право на существование. Добавим к этому, что Шишигины – первая фамилия в нашей местности. Если основная часть крестьян получила фамилию в 1897 году, то Шишигины так именовались уже в 1850-х. Согласно статистическому обследованию, к 1860-м уже существовали две стеклянных фабрики крестьян Шишигиных – в Костине и Прокошеве.

Камушное производство в Дмитровском уезде имело весьма благоприятное условие для своего развития. Этим условием являлось обилие горючего материала – дров, угля и торфа. По мере того, как открывались новые заводы по выработке цветной стеклянной массы, увеличивалось и число камушников. Вот список селений Дмитровского уезда, где в середине XIX века бытовал камушный промысел:

1. Костино, Левково, Прокошево, Трунёвки, Горки, Щетнево, Кузьминки и Устинки – Озерецкой волости,

2. Андрейково, Ассаурово, Бабкино, Беклемишево, Герасимиха, Глебездово, Лавровки, Сергейково, Притыкино и Трощейково – Ильинской волости,

3. Кузнецово (Дальнее и Ближнее), Якоть, Вороново и Соколово – Тимоновской волости.

Итого камушным промыслом занято население в 11 населенных пунктах будущего Костинского сельсовета.

По состоянию на 1880 год, в Костине имелась одна крупная стеклянная и бусово-пуговичная фабрика Грибкова, и подобная же фабрика Шишигина в Прокошеве. У Гаврилы Шишигина на производстве работало трое сыновей и трое наемных рабочих. Выплавка стекла производилась 3 раза в год, по 3–4 недели подряд. За этот промежуток изготовлялось стекла на сумму 7 500 руб. Годовой оборот достигал 20 тыс. руб. Второй заводчик – Григорий Терентьевич Грибков, имел двух наемных и семь семейных рабочих. Выплавку стекла производили 2 раза в год, от 2-х до 4-х недель, изготовлялось до 2 тыс. пудов стекла на сумму до 5 000 руб. Годовой оборот достигал 12 тыс. руб.

Камушное производство в Костине существовало в форме домашней системы крупного производства и разделялось на три этапа:

1) Производство цветного стекла;

2) Производство из стекла разных бус и пуговиц;

3) Окончательная отделка изделий.

Различие между заводами Шишигина и Грибкова заключалось лишь в их величине – завод Шишигина был в два раза больше. Это бревенчатые сараи с высокими крышами, середина которых занята плавильной печью. Около входа находились печи для сушки дров, для обжигания песка и печь для отпуска красного стекла, там же кладовые для песка, костей и прочих сопутствующих материалов. Напротив входа – ступы с толкачами для растирания материала и корыта для смешения массы. Плавильная печь овальной формы с тремя дымоходами и тремя рабочими отверстиями. Горшки для выплавки, или «дойницы» на местном диалекте, производились из гжельской глины. На один горшок уходило три пуда глины. Мастера по изготовлению плавильных тиглей («дойнишники») приглашались из Короваевской волости Дмитровского уезда. Срок службы тигля не превышал трех недель.

Заводчики использовали в производстве мелкий кварцевый песок, покупаемый в Дмитрове, поташ, соду, бой белого стекла, закупаемые в Москве, известь, селитру, соль. Для окраски стекла использовались марганец, сурик, смальта, медный купорос, толченая кость и уголь, сурьма, мышьяк, весовое золото. Как видно из состава красителей, производство являлось вредным. Средства защиты не применялись, поскольку о технике безопасности в конце XIX века никто не задумывался. Производилось стекло девяти видов – бесцветное («хрусталь»), белое («жемчуг»), розовое, черное, темно-красное, синее, голубое, янтарное и зеленое. Употребление в производстве красок являлось главным секретом заводчиков. Составлением цветной массы занимались сами хозяева.

Выплавка стекла начиналась с того, что материалы измельчались насколько это возможно. Песок обжигался в печи, а затем масса тщательно перемешивалась в корыте. Полученный состав засыпался в тигли, которые ставились в плавильную печь. Через 12 часов выплавка заканчивалась, рабочие вычерпывали стекло железными ложками и выливали на чугунные плиты. Масса ложки составляла 10 кг. Каждая ложка давала свой особый кружок стекла. Когда стекло остывало, его переносили в кладовые. При выплавке красного стекла, тигли переносились в «отпускальную» печь, где происходило постепенное остывание массы до получения нужного цвета. Для обжигательной и отпускальной печей использовались обыкновенные дрова, для плавильной – особенным образом высушенные в сушильной печи.

Прямыми покупателями стекла были трое кустарей из Воронова, еще часть стекла уходила в Звенигород и Кострому. Заводчики не были заинтересованы в продаже именно стекла, т.к. фунт стекла с завода стоил 7,5 коп., а фунт стекла, обработанного камушниками, – не менее 15 коп. Производственные отношения основной массы кустарей сводились к получению сырья для приготовления полуфабрикатов, после чего заводчики вторично отдавали «камушки» для окончательной отделки женщинам, и уже готовый продукт отправляли на продажу по окраинам России и в Бухару. В центральные области России костинские бусы не поставлялись по причине их низкого качества. Тем не менее, более поздние исследования конечной точкой поставки костинских бус называют Персию, куда бусы попадали через московских и нижегородских посредников.

Камушники работали в особых сооружениях – «камушных». Камушные строились на концах селений на удалении, чтобы избежать пожара. Камушная представляла собой сруб с соломенной крышей, без полов и окон, с одной низкой дверью. Это необходимо, чтобы в помещение не проникал ветер и не поднимал пыль, которая портит стекло. В каждом углу камушной имелось по одному горну, под крышей камушной, на крюках подвешивались для просушки дрова для горнов. Горн представлял собой глиняный куб с чашей, накрываемой головкой – глиняным колпаком в виде опрокинутого ящика. Передней стенки у головки нет – это отверстие для входа в чашу. С правой стороны горна приставлялся кузнечный мех. На дне чаши устраивалось поддувало, над ним «сопля» – черепок, на который во время работы помещаются горящие угли. Кладкой горна занимался сам камушник, это являлось его секретом. Устройство горна – одно из главнейших умений камушника, от правильно построенного горна зависит температура жара. Горн служил около 10 лет, но обмазывание стенок глиной происходило еженедельно. Обучение работе у камушников длилось полтора-два года.

Камушник использовал следующие инструменты: а) «жигало» – аршинная железная палка на деревянной ручке; б) «наковка» – толстый проволочный аршинный прут; в) щипцы; г) нож с зазубриной посередине лезвия, д) молоток; е) чугунную пластину размером 8 на 32 см; ж) подпилок. Кроме того, им нужен сосуд с водой и «махалка», сделанная из мочала. Для защиты лица и глаз использовалась закрепленная на голове рамка с дощечкой. У части кустарей в рамку было вставлено синее стекло, у основной же массы в дощечке было просто проделано отверстие – «глазок».

Работа по изготовлению бусин выглядела следующим образом. Мастер раскалывал стеклянный кружок, полученный от заводчиков, на мелкие куски. Конец жигала раскалялся в горне и опускался в битое стекло. Жигало с прилипшим стеклом снова погружалось в горн. Когда стекло расплавится и начнет течь, мастер наматывал стеклянную нить на наковку, получая таким образом шарики. После того, как шарики будут навиты, мастер ровнял их на чугунной пластине, прокатывая под ножом. Затем, тем же ножом шарики сдвигались к наиболее сильно нагреваемой части горна, откуда потом смещались новыми шариками к более холодной стенке. Благодаря этому шарики остывали постепенно и не трескались. Во время плавки и навивания жигало и наковка несколько раз вынимались из горна, чтобы смахнуть золу, но это удавалось не всегда. После каждого прохода (выработки числа шариков, возможного за один прием) мастер должен был распрямить наковку, закалить ее в холодной воде, «сровнить», очистить подпилком рабочий конец и смазать его мелом. Все изделия камушников имели существенный недостаток, а именно: мел, которым смазывалась наковка, окрашивал внутреннюю поверхность шариков, следовательно, товар получался невысокого качества. Кроме того, оставаясь неотшлифованными, камушки могли быть настолько остры, что ранили тело.

Камушники производили четыре вида «товара» – бусы, пуговицы, запонки и серьги. Каждый сорт имел по нескольку подсортов, для каждого применялась собственная техника. Например, для производства бусин с «глазками» мастер вводил в размягченное стекло кусочки мела, угля или кирпича. Основное разнообразие камушной продукции происходило благодаря труду отдельщиц. Они нанизывали камушки на проволоку или на нитку по два, по три, в зависимости от сорта товара, причем проволока так или иначе перегибалась, из нее делались колечки, петельки.

Камушникам и отдельщицам платилось сдельно – с сотни, с тысячи, с нитки. В неделю мастер мог заработать 3–5 руб. Заработок отдельщицы не превышал рубля. При этом, камушники всегда были должны заводчикам, поскольку при заводах существовали лавки, в которых мастерам отпускались товары в счет будущей работы. Более того, в обычае Грибковых было оплачивать работу не деньгами, а продуктами из этих же лавок.

В 1880 году камушных производств в Костине и Прокошеве было десять. Статистика приводит имена кустарей. Следует сказать, что фамилии у крестьян в то время были не в ходу, поэтому они представлялись именем и отчеством. В связи с этим, нам затруднительно определить, представителем какой из современных фамилий является тот или иной кустарь. Сведения распределены по камушным, что позволяет нам сделать вывод о родственных связях кустарей.

В Костине:

Костино

№ камушной	Кустарь	Возраст	Доход, руб./год
1 Ховансковы	Григорий Кондратьев	34	300
	Семен Кондратьев	27	300
	Иван Николаев	40	300
	Федор Федоров	50	250
2 Хайловы	Петр Федоров	50	250
	Петра Федорова сын	20	300
	Его же брат	45	275
3	Алексей Матвеев	60	200
	Алексея Матвеева сын	23	300
	Яков Александров	30	300
	Семен Родионов	29	300
4 Лепёхины	Иван Иванов	45	300
	Ивана Иванова сын	17	100
	Матвей Прохоров	28	300
	Матвея Прохорова брат	16	75
5	Иван Арсентьев	40	300
	Ивана Арсентьева брат	16	75
	Василий Васильев	35	300
	Василья Васильева брат	30	300

В Большом Прокошеве:

Большое Прокошево

№ камушной	Кустарь	Возраст	Доход, руб./год
6 Даниловы	Михаил Павлов	45	300
	Семен Петров	50	250
	Егор Васильев	50	250
	Павел Иванов	30	300
7 Боголюбовы	Осип Петров	28	300
	Герасим Иванов	55	300
8	Гордей Андреев	38	300
	Иван Андреев	40	300
	Иван Алексеев	59	200
9 Прусаченковы	Илья Николаев	45	300
	Яков Ильин	26	300
	Семен Кузьмин	45	300
	Филипп Кузьмин	34	300
10	Иван Петров	38	300
	Петр Петров	34	300
	Федор Васильев	45	300

Для костинских крестьян камушный промысел являлся все же подсобным занятием, позволяющим получать дополнительные к земледельческим доходы. К тому же, кустари работали в неземледельческий осенне-зимний сезон – с 1 октября по 8 июля, с перерывами на страду. Как показывает статистическое исследование 1880 года, камушники не бедствовали – имели хорошие урожаи, мясной и молочный скот, все необходимые постройки. Недоимок за ними не числилось. В скоромные дни на столе всегда было мясо. Исследователи отмечали, что на фоне поголовной неграмотности населения, грамотными являлись 30% кустарей.

В памятной книге Московской губернии 1890 года отражен рост количества костинских заводов. Было указано, что в «селе Костино имеется стеклоплавильный завод крестьянина Андрея Григорьевича Грибкова, рабочих 20, управляет сам владелец. Там же ткацкая ручная фабрика крестьянина Василия Семеновича Тарасова, рабочих 9, управляет сам владелец. Там же паяльно-игрушечное заведение крестьянина Федора Иванова Лепёхина, рабочих 3, управляет сам владелец. При деревне Прокошевой стекольно-плавильный завод крестьянина Василия Гавриловича Шишигина, рабочих 25; крестьянина Осипа Петровича Боголюбова, рабочих 3; и паяльно-игрушечное заведение крестьянина Степана Андреевича Крюкова, рабочих 5. Управляют сами владельцы».

На Грибкова и Шишигина работали все кустари, за исключением уже упомянутых 3-х камушников из Вороново, которые только приобретали стекло у этих заводчиков, а изготовленную продукцию (глаза для кукол) продавали непосредственно игрушечникам Сергиева Посада.

В 1891 году московский генерал-губернатор Великий князь Сергей Александрович с супругой Елизаветой Федоровной посетил Дмитров. При въезде в город великокняжескую чету встречала башенная арка, украшенная флагами и гирляндами, на которой со стороны шоссе были изображены слова: «Добро пожаловать», а со стороны города: «Желаем счастливого пути». Над этими словами костинскими бусами были выложены вензель и корона их Высочеств. Из этих же бус были выполнены и вензеля на венках в зале Дмитровской городской управы. К сожалению, имена мастеров, делавших эти вензели, остались неизвестными.

В 1898–1900 годах в Дмитровском уезде занимались камушным промыслом 952 человека, из них 109 камушников и 439 человек занимались пробивкой, нашивкой и нанизыванием камушков (19 мужчин и 420 женщин). Остальные 404 человека приходилось на членов семей (224 мужчины и 180 женщин). К тому времени насчитывалось уже 67 камушных.

На 1898 год в Дмитровском уезде имелось два центра камушного производства. Один в Костине, при этом на долю Костина и Прокошева приходилось 32% всех камушников района, второй – в Кузнецове Ближнем. Там занимались производством дутых бус по собственной технологии, покупая стекло у Шишигина по весу. Сдавали также по весу, а расчет получали с 1 000 ниток: 11 руб. крашеные белые, 10 руб. – некрашеные. Работа длилась 14 часов, заработок не превышал 60 коп./день. Нанизывать бусы на нитки нанимали детей, им платили по 3 коп./день. Женщины в Кузнецове в промысле не участвовали, т.к. были заняты изготовлением позумента.

На момент обследования 1898 года крупных фабрик в Костине было все так же две – Грибкова и Шишигина. Завод Грибкова в основном перешел на изготовление стеклянной посуды. Однако возникло три новых производства по выплавке стекла для камушников, таким образом, в Костине стало 2 стеклоплавильных заведения (включая Грибкова), а в Прокошеве – 3 (включая Шишигина). Новыми производствами были второй завод Грибкова в Лавровках, стеклоплавильный завод П.И. Крюкова в Прокошеве, завод Посконновых в Костине.

Если обследование 1880 года показывало упадок промысла, то 1898 года – его рост. Так, камушный промысел по костинским окрестностям распространился уже после 1880 года, причем в них промыслом были заняты преимущественно женщины. Практически поголовно все женское население было занято пробитием камушков и нанизыванием их на нити и проволоку.

Изменился и характер производства. Если в 1880 году заводы Грибкова и Шишигина, по сути, были мелкими мастерскими по выплавке стекла, с последующей раздачей камушникам, то к 1898 году они стали оформленными мануфактурами с широким использованием наемного труда. Всего на пяти костинских стеклоплавильных заводах к 1898 году было занят 91 наемный рабочий. К сожалению, исследование 1898 года не приводит описание взаимоотношений между производителями стекла и кустарями, как и расценки на труд костинских камушников. Тем не менее, уже в официальных изданиях 1913 года отмечалась сильная отсталость производства с необычайной длительностью рабочего дня, низкой оплатой труда и усиленной эксплуатацией женщин и детей, а также крайне плохими санитарными условиями.

1900 был годом очередного кризиса кустарного производства. Мы не знаем причин, но в этом году, по данным «Статистического ежегодника» разорился и полностью перешел на мелкокустарное производство один из костинских стеклозаводчиков, фамилия которого не указана. По ряду косвенных признаков – отсутствию избирательного ценза, прямое участие в организации рабочей артели, мы можем предположить, что разорившимися заводчиками были Шишигины.

В 1904 году Грибковыми был построен новый стеклянный завод, где было применено машинное производство. Ручной труд остался лишь в незначительном количестве. В связи с этим резко упали заработки. За выработку 1 000 пуговиц Грибков платил 14–19 коп., дневной заработок не превышал 40 коп. Помещик-социалист В.И. Орлов из соседней деревни Серково сообщал в 1904 году: «В нашей местности находятся заведения следующих производств: камушного (выделка из стекла бус, пуговок, крестиков и сережек), стеклянного (выделка стеклянной посуды) и агатового (выделка рубашечных пуговок). Камушное и агатовое производство шли плохо, стеклянное – хорошо. Камушное производство сильно упало, так как этот товар все меньше и меньше находит сбыта. Агатовое – потому, что здешние заводчики не могут сами выделать хороших пуговок, да и с печью не могут справиться – то и дело требуется ремонт. Поэтому и завод шел все время неправильно: то пустят в ход, то опять остановятся и начнут чинить. Пришлые мастера «дулы», выдувающие стеклянную посуду, прежде зарабатывали рублей по 30 в месяц, но так как теперь, при сдельной работе, работают меньшее количество часов, то заработок сократился до 21 рубля в месяц на своих харчах. На агатовом производстве рабочий получает 12 рублей в месяц, какую работу бы он не производил. Всего хуже шло камушное производство; товар сильно упал в цене, некоторые уже бросили этот промысел, и если дело пойдет также и в будущем, то здешние заводчики будут вынуждены прикончить свои дела».

В 1913 году в Санкт-Петербурге состоялась II Всероссийская кустарная выставка. Костинских камушников на выставке представляли Осип Петрович Боголюбов из Прокошева и Никифор Иванович Гусаров из Костина. На тот момент стаж камушника О.П. Боголюбова составлял 45 лет, последние 23 года он занимался собственным производством. На него работало два наемных рабочих. В год Боголюбов продавал товара на 5 тыс. руб., из которых половина уходила в затраты. Материал и стекло он закупал в Москве, в результате чего его товар отличался высоким качеством и сбывался в Москве, Киеве и других крупных городах. О.П. Боголюбов был наиболее крупным частным камушником нашего региона. Н.И. Гусаров представлял наиболее бедную часть камушников. Стаж его работы составлял 8 лет, кроме него работал еще один член семьи. Н.И. Гусаров производил в год бус на 100 руб., из которых 40 руб. – стоимость материала, приобретаемого у Грибкова.

Перед Первой мировой войной весь пуговично-стекольный промысел был сосредоточен в руках братьев Грибковых, Боголюбова, Шишигина и Крюковых. Война 1914 года способствовала развитию промысла. В связи с закрытием границ, отсутствием конкуренции на рынках и большим спросом на стеклянные изделия и пуговицы со стороны военного интендантства, они стали монополистами этого производства.

Судя по списку лиц, имевших право участия в Избирательных собраниях при выборах в земские учреждения за 1909–17 года, пять братьев Грибковых (Григорий, Матвей, Алексей, Михаил и Василий Андреевичи) обладали имущественным цензом (недвижимым имуществом), оцениваемым по 10 929 руб. на каждого. Также они, по сведениям на 1918 год, имели в своем владении 900 десятин земли (тогда как их отец Андрей Григорьевич, основатель стеклоплавильного завода в Костине, в 1899 году владел лишь 114,5 десятинами земли). В этом же списке находились и еще три брата Грибковы (Петр, Константин и Федор Алексеевичи), имущественный ценз которых составлял по 18 216 руб. За их отцом, Алексеем Терентьевичем Грибковым по сведениям 1899 года, числилось 200,5 десятин земли.

Боголюбов и Крюков также имели право участия в Избирательном собрании. Осип Петрович Боголюбов обладал недвижимым имуществом, оцениваемым в 3 911 руб., а Петр Иванович Крюков – 5 122 руб. По сравнению с ними, Шишигины были недостаточно богаты. Их имущественный ценз не позволял попасть в списки Избирательных собраний. По сведениям 1899 года, за Матвеем Гавриловичем Шишигиным числилось 200,6 десятин земли, а уже на 1905 года за Иваном и Михаилом Матвеевичами Шишигиными числилось всего по 33 десятины.

Существовали и другие промыслы. Например, дополнительный способ заработка дали ураганы 1904–05 годов. Был значительный повал леса, на разборе которого все лето могли трудиться костинские и ильинские крестьяне. За меру дров платили по 80 коп. Согласно сведениям «Статистического ежегодника Московской губернии» за 1905 год, столько же в день чистыми зарабатывал мастер-камушник. Мастер-стеклодув на Лавровском заводе на сдельной оплате зарабатывал в месяц 20 руб. Много это или мало? Согласно данным «Статистического ежегодника» за 1913 год дойная корова стоила 52 руб., тягловая лошадь – 60 руб. Ржаная мука – 77 коп./пуд, мясо – 4,9 руб./пуд. Как видно из цен, камушник мог вполне зарабатывать на прокорм, и откладывать деньги на покупку скота.

Посмотрим на рис.2, на фотографии 1900 года изображены дети камушника Сергея Васильевича Хайлова – Семен и Иван. Внешний вид и одежда этих подростков резко контрастируют с видом обычного крестьянина. То же можно сказать и про рабочий день камушника. В литературе, особенно советской, распространено мнение, что рабочий день камушника достигал 18 часов. При этом обычно забывают добавить, что камушник работал на себя. Он сам устанавливал себе продолжительность рабочего дня. Чем быстрее он выполнит заказ, тем раньше примется за новый. Кроме того, время работы зависело от квалификации и таланта кустаря. Подмастерью может потребоваться на заказ и 18 часов, мастеру – в два раза меньше.

В предреволюционные годы активно развивались и внедрялись передовые технологии. Наметился прогресс и в технологии камушного промысла. Появились особые металлические ручные прессы для выдавливания камушков различной формы вместо примитивной «наковки». Еще спустя непродолжительное время пресс был механизирован. Горн также был усовершенствован – вместо мехов стали делать поддувало. После Первой мировой ручные прессы были заменены на более сложные машинки, т.н., «австрийской» системы. Со слов кустарей, такой вид станка был заимствован ими именно в Австрии. Процесс значительно упростился. Теперь мастер, разогрев стекло до мягкости, пропускал его через станок, откуда бусы и пуговицы огненной лентой сыпались в стоящий на полу ящик. Остывшие бусы помещались в мешок и отбивались от окалины. Женщины сначала просеивали полученную массу через железную сетку, затем «катали» – перебирали бусы на наклонном столе.

В этот же период царскую Россию охватил небывалый подъем кооперативного движения. В Дмитрове инициатором развития кооперативов выступал агроном Дмитровского Уездного земства эсер Алексей Иванович Байдин. Развитие кооперативных отношений привело к созданию в 1915 году «Костинской трудовой артели по изготовлению стеклянных изделий», в которую вошли 20 человек кустарей – бывших рабочих Грибкова и Шишигина. Именно эта артель в последующем, пройдя через коллективизацию, станет знаменитым Костинским заводом стеклянных изделий.

Автор статьи дмитровчанин, историк – краевед Курочкин Евгений Александрович.