Воспоминания офицера Райвоенкомата
(Июнь 1941 г. – октябрь 1942 г.)
К 30-летию Великой Отечественной войны с фашистской Германией я написал воспоминания о работе Дмитровского райвоенкомата по мобилизации автомехтранспорта для фронта и о работе по сбору боевых трофеев после изгнания фашистских захватчиков. Написал о том, что видел сам и слышал от ответственных лиц, или в чем практически участвовал вместе с товарищами-сослуживцами как офицер Дмитровского РВК в первые годы (1941 - 1942) войны.
Александр Моложаев.
22-е июня 1941 года – воскресенье, общий выходной день. Утром в этот день все военнообязанные граждане, услышав по радио выступление министра Иностранных дел СССР тов. Молотова о провокационном нападении и начавшейся войне с фашистской Германией, поспешили в военкоматы и по месту прописки.
Прибыл в Райвоенкомат и я, и (как и в Финскую войну) как начальник приемо-сдаточного пункта автомехтранспорта РВК, получил приказ на приемку и отправку по нарядам в армию мобилизованных автомашин, тракторов, мотоциклов, велосипедов. После приемки документации кратчайшим путем направился вместе со всем составом на городской стадион «Динамо», где был развернут приемо-сдаточный пункт РБК.
Стадион «Динамо» был первым в городе, руководить строительством которого пришлось мне от Уездного Совета физкультуры еще в 1925-26 гг., а затем проводить на нем физкультурно-спортивную работу с городской молодежью. А в 1934-35 гг. пришлось руководить расширением и благоустройством стадиона как основной физкультурно-спортивной базой «Динамо» «Москваволгостроя» и руководить на нем большой спортивно-массовой работой со строителями канала «Москва-Волга».
Вплоть до начала войны мы, динамовцы, проводили здесь подготовку стрелков, лыжников, рукопашников, боксеров, пловцов и гребцов (на водной станции «Д») и подготовили тысячи значкистов, парашютистов, планеристов и десятки летчиков. Здесь же мы от РВК первый раз в Финскую войну, а теперь - в войну с фашистской Германией, развернули важную работу по мобилизации автомехтранспорта для фронта.
На поле стадиона, через вытянутые для свободного проезда прясла забора въезжали непрерывно грузовые, легковые и специальные автомобили, мотоциклы, велосипеды и тракторы, тележки и прицепы. Они проверялись в техническом состоянии и укомплектованности, формировались в колонны и с приемщиками от войсковых частей или сопровождающими от Райвоен¬комата без задержки направлялись по назначению. Днем и ночью шла эта важная мобилизационная работа на приемо¬сдаточном пункте.
Вскоре перед нами возникла очередная дополнительная задача, мобилизации в хозяйствах также запчастей и инструментов к автомашинам, покрышек и камер, бензотары. Следует отметить, что почти весь мобилизуемый авто¬транспорт поступал на приемо-сдаточный пункт РВК из хозяйств района без опоздания в назначенный срок и в готовности.
Однако, были и отдельные случаи нарушений, о которых необходимо здесь вспомнить, т.к. все они были, безусловно, недопустимыми и имели неприятные последствия.
Так, например, не смотря на мобпредписание Райвоенкомата, не была сдана на пункт в установленный срок легковая автомашина М-I, принадлежавшая профессору Сперанскому, проживавшему на даче в поселке Турист. Мы с механиком Зверевым и шофером срочно выехали по адресу владельца машины.
На даче вместо профессора Сперанского оказался его брат и экономка (сам профессор был в отъезде на Урале). Его брат заявил нам, что машины здесь у них нет, и где она, он не знает. Имеющийся при даче гараж действительно был пустым, да нам и в голову не приходило, что эти солидные люди могут обманывать Райвоенкомат, не считаясь с военным временем и строгим законом.
В конце участка дачи был виден небольшой курятник, и мы прошли около. Он был заперт на замок, рядом гуляли куры. Я заглянул в щель и вдруг увидел внутри блеск от лака машины.
Вернувшись к хозяевам, потребовал открыть курятник, но у них ключей не оказалось. И только когда их предупредил, что курятник мы можем открыть и без ключей, но тогда возьмем с собой в РВК и брата профессора с машиной, которую он укрывает от военной мобилизации, ключи вдруг нашлись. Курятник был открыт, и мы увидели втиснутую впритирку к стенам новую «Эмку», всю засиженную курами.
С трудом выкатили мы на руках из курятника машину к удивлению (конечно, напрасному) хозяев, отрицавших только что ее наличие. Вызванный к райвоенкому брат профессора Сперанского получил очень серьезное внушение, подтвержденное потом и в телеграмме самого профессора с Урала.
Другой неблаговидный поступок имел место со стороны директора Мельчевского торфопредприятия Кургузова, намеренно укрывшего от мобилизации дефицитные запчасти к автомашинам и комплекты новых покрышек и камер. Автомеханик пункта Зверев обратился к завскладу, якобы по распоряжению директора (в кабинете которого находился я), чтобы допустить его к осмотру имеющихся запчастей к авто¬машинам. И на чердаке склада были обнаружены укрываемые части и покрышки с камерами. Директора пришлось отвезти к райвоенкому, который приказал немедленно разбронировать его и отправить на фронт. Только вмешательство руководящих органов остановило это решение.
Третий и последний подобный случай произошел в деревне Высоково, куда мы явились в дом колхозника П. Туркина за несданным по мобпредписанию мотоциклом «ИЛ».
Петр Туркин, сыну которого принадлежал мотоцикл, заявил, что сын на фронте, а где его мотоцикл, он не знает, в доме его нет. Почти новый мотоцикл мы нашли разобранным на части, завернутые в мешковину в разных местах чердака. Туркин ругался, угрожал, не хотел слушать объяснений об обязаннос¬тях граждан в военное время и о недопустимом уклонении от мобилизации. Все это я напомнил П. Туркину уже 10 декабря 1941 года, когда мы появилась опять в Высоково, вслед за наступавшими нашими войсками, освободившими и эту де¬ревню от фашистских захватчиков. Со слезами на глазах, бросившись ко мне, Туркин рассказал, как их командир – гауптштурмфюрер занял его дом, всячески помыкал им и ста¬рой женой, а денщик избивал их и по его приказу поджи¬гал их двор, при бегстве фашистов из деревни от наших войск, перешедших в наступление 6 декабря 1941г.
В Дмитрове помимо ранее сформированного истребительного батальона (командир – капитан Глебов) был организован коммунистический взвод (политрук – Виноградов) и доукомплектовывались три партизанских отряда на созданных ранее в пределах района базах, возглавляемых: 1 отряд – командир Терехов, комиссар Макаров; 2 отряд – командир Глебов, комиссар Поляков; 3 отряд – командир Дробышевский, комиссар Степанов.
Начальник р/о НКВД Поляков посоветовал и мне пойти в партизанский отряд, но райвоенком Сенин не согласился, мотивируя важностью мобработы в РВК.
В конце октября Дмитров стал принимать вид фронтового города. На городской площади появилась зенитная батарея ПВО. На стадионе «Динамо», где ранее был приемо-сдаточный пункт РВК, установили зенитные пулеметы.
Окопы по берегу канала, в городском парке и высоких местах были приготовлены для обороны. Усиленно охранялись и минировались мосты через канал – Дмитровский и Яхромский, ж/д мост Деденевский. Приготовлены к минированию отрезки шоссе от Дмитрова к Яхроме и далее в сторону Москвы. У железнодорожных переездов вырыты глубокие шахты для минирования. Позднее были открыты шлюзовые камеры канала, и вода залила пойму по западной стороне канала. Охрана объектов и патрулирование улиц обеспечивались истребительным батальоном и коммунистическим взводом. В двухэтажном здании средней школы за городским валом находились: на первом этаже – городская комендатура (комендант – лейтенант Имень), во втором этаже – общежитие прибывающего комполитсостава.
С вечера затемненный город был до предела мрачным, пустынным, озаряемым пока дальними сполохами приближающегося фронта. Только вооруженные патрули вдруг появлялись из мрака, тихо требовали предъявить пропуск. Помню особо строгих патрулей у переезда – Н. И. Сурнина и С. С. Тюфаева, хотя и хорошо знавших меня в лицо, но настаивавших на обязательном предъявлении документа.
В городе стали появляться мелкие подразделения отходящей с тяжелыми боями под бешеным натиском рвавшихся к Москве гитлеровских полчищ 30-й армии (командующий генерал-майор В. А. Хоменко). Лишь к концу октября, когда ожесточенный напор фашистов, уже собравшихся устраивать победный парад в Москве, все же был отбит нашими героическими войсками, на душе стало полегче. Однако все понимали, что вражеские силы пополняются и лихорадочно готовятся к новому штурму нашей столицы, дорогой сердцу каждого советского человека.
Личный состав нашего пункта не ослаблял повсед¬невной работы по ремонту и укомплектованию автомашин. В хозяйствах района были мобилизованы все остатки час¬тей и агрегаты: рамы, мосты, колеса, кабины, кузова и пр. На собранные машины ставились отремонтированные на месте или привезенные с Московского авторемзавода дви¬гатели, и машины отправлялись служить фронту. Все шло в дело стараниями и богатым опытом наших автомехаников, слесарей и других специалистов.
Так начался незабываемый, особенно тяжелый ноябрь, с холодами, снегопадом и еще большими военными тревогами под Москвой. Но, как все советские люди, весь наш народ был обрадован торжественным собранием 6 ноября в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической револю¬ции, состоявшимся в Москве на станции метро «Маяковская», и сообщением о параде войск на Красной площади 7 ноября.
Как известно, к половине ноября армии фашистских захватчиков снова усилили свое наступление в Подмосковье, опираясь на танковую мощь и следуя истошным призывам и кровавым приказам своего бесноватого фюрера: закончить победой войну за Москву до зимы. Но и здесь наши доблестные войска в кровавых боях не допустили врага в столицу, остановили его на подступах ценой крови и жизни.
В эти дни второй половины ноября у нас в РВК про¬изошли следующие памятные события:
18 ноября в райвоенкомат вдруг прибыл командующий 30-й армией (подошедшей с боями своим южным крылом почти к Дмитрову) генерал-майор В. А. Хоменко, отозванный со своего поста ставкой Верховного командования, передавший 30-ю армию вновь назначенному командующему генерал-лейте¬нанту Д. Д. Лелюшенко.
Высокий, плечистый, моложавый генерал Хоменко тяже¬ло переживал свой отзыв в Ставку, беспрестанно ходил из угла в угол, нервничал со своим адъютантом. Всю ночь он не ложился спать, находясь в квартире райвоенкомата, и рано утром уехал в Москву в Ставку.
Кстати сказать, и в дальнейшем, как пишет о нем генерал Лелюшенко в книге «Заря победы», его преследовал злой рок: «…Генерал Хоменко был храбрым, грамотным, достойным военачальником, но его постигла тяжелая участь. В 1943 году в Северной Таврии, будучи командующим 44-й армией, он попал под засадный огонь противника и был страшно изуродован. У него трижды была прострелена грудь, выбиты оба глаза. Фашисты захватили его в плен. Они пытались склонить Хоменко к измене Родине. Но Василий Афанасьевич был непреклонен. Этот честный сын партии и советского народа умер как Герой».
Город Клин, как официально известно, наши войска под натиском сильного противника оставили 22 ноября. Клинский райвоенком (фамилию его я не помню), подгото¬вившись к эвакуации, остался в ночь на 22 ноября у себя, договорившись с командиром нашей войсковой части, что отойдет с ними вместе. Но подвела связь, и под утро сильная стрельба в городе заставила райвоенкома вместе с находившимся у него солнечногорским райвоенкомом поехать на машине к окраине города и шоссе на Рогачево.
На окраине в клинской МТС их ожидала полуторка РВК с вещами. За домами они увидели бегущих наперерез им фашистских автоматчиков. Очередь попала в лобовое стекло, были убиты шофер и Клинский райвоенком. Машина съехала в кювет и уперлась в телефонный столб на краю. Сидевший сзади и оставшийся в живых cолнечногорский райвоенком, увидев, что погибли шофер и клинский райвоенком, выскочил из машины в кювет и пополз... Ему удалось добраться до МТС и на полуторке РВК приехать в Рогачево, где местный райвоенком узнал о трагическом происшествии в Клину, захваченном фашистами. Вместе они прибыли в дмитровский РВК с печальными вестями.
Надо отметить, что наш paйвоенком, интендант 2 ранга Иван Максимович Сенин, отличался выдержкой и дисциплиной, ценил порядок и деловитость, никакой панике не поддавался, показывая пример подчиненным. Он глубоко сожалел о гибели клинского коллеги. Тем не менее, Сенин сомневался в возможности быстрого продвижения противника от Клина до Рогачева и, позвонив в Рогачевский РВК, убедился, что немцев там нет, а куда девался рай¬военком, сотрудники не знают.
Тогда Сенин передал совет рогачевскому райвоенкому срочно вернуться в РВК и держать оперативную связь с Дмитровским РВК.
Рогачево было оставлено отошедшими частями 30-й армии 27 ноября.
В конце ноября И. М. Сенин собрал нас, офице¬ров, чтобы обсудить вопрос о возможной эвакуации райвоенкомата по приказу облвоенкомата в Петушки Владимирской области, куда ранее были отправлены архив и имущество РВК.
Единогласным было решение не уходить из района, большая часть которого даже при уходе из Дмитрова остается свободной от оккупантов. В районе же останутся три наших партизанских отряда. РВК в этом случае может продолжить и мобилизационную работу.
Этот вопрос военный комиссар обещал срочно разрешить с облвоенкоматом.
Пунктом для отхода РВК почти все звали с. Костино в 15 км от Дмитрова по дороге на г. Загорск.
Разрешение области нашему РВК было дано, а 27 ноября личный состав с оперативными документами и остатками имущества во главе с райвоенкомом направился в Костино.
На нашем пункте автомехтранспорта РВК создалось положение, обязывающее меня как начальника пункта задержаться еще на сутки в Дмитрове: 24 ноября мы отправили несколько эвакуируемых по заданию ГК партии семей с детьми в Якотскую школу на машине ЗИС-5 с нашего пункта, но машина почему-то пока не возвратилась. Зная, что проселочная дорога на Якоть очень трудная, я направил к машине наш гусеничный трактор НАТИ, но возврата не было, и 26-го я послал хорошего мотоциклиста, чтобы узнать, в чем дело, и быстро вернуться обратно. Но и в день отъезда РВК, 27 ноября, еще никто из Якоти не вернулся, и никакой связи не было, о чем я и доложил райвоенкому.
На его вопрос, как думаю поступить теперь, я сказал, что считаю необходимым сегодня еще обождать возврата машин, а завтра, 28-го, утром выехать на оставляемой полуторке с механиком по их пути на Якоть и, взяв их с собою, проехать через Вороново в Костино.
Райвоенком это решение одобрил, но предупредил, чтобы мы из пункта выехали обязательно рано утром 28-го, так как немцы близко от города, а при выезде на костинское шоссе остерегались бы их.
Вместе с оставленным нашим автомехаником Г. М. Федюшкиным мы проводили в путь состав РВК во главе с райвоенкомом, приемо-сдаточного пункта со всеми оставшимися еще в ремонте машинами и необходимым оборудованием под руководством ст. автомеханика пункта А. И. Зверева.
К вечеру к нам подошел отставший из-за больной жены, которую он решил все же взять из города в Якоть, бухгалтер пункта В. П. Корягин. А ожидаемых машин из Якоти, как и связи, не было.
Ночью мы слышали отдаленную артиллерийскую стрельбу, а рано утром, собираясь уезжать, увидели в потолке над нашей койкой торчащую пулю крупнокалиберного пулемета, видимо, с самолета. Кстати, такую же пулю несколько дней назад нашел торчащей в полу своей комнаты один из наших автомехаников. Погрузив по пути с пункта бухгалтера с женой и пожитками, мы выехали из города по дороге на с. Внуково.
Не знали мы тогда, что фашисты уже в Яхроме, что идут бои в с. Перемилово и фашистских танков на шоссе от Яхромы к Дмитрову с нашими танками из 1-й ударной армии и бронепоездом, под Дмитровом за железнодорожным переездом. Не знали, что отправившийся рано утром на Москву из Дмитрова последний товарный эшелон с семьями рабочих и служащих и остатками оборудования станкостроительного завода (ДЗФС) под Яхромой был встречен огнем фашистских танков, и ехавшие в вагонах люди в ужасе разбежались, а некоторые при этом погибли.
Если в городе мы не встретили ни одного человека, то, свернув на улицу Семенюка и Пушкинскую, за городом увидели, что вся Внуковская гора усеяна горожанами, идущими в деревни и волочащими за собой санки или листы фанеры, со скарбом или малыми детьми.
Тоскливо стало на душе, глядя на муки ни в чем неповинных людей – стариков, женщин, детей.
Через голову пролетали снаряды нашей и вражеской артиллерии.
Подъезжая к подъему в гору, мы встретили спешивший навстречу нам мотоцикл с Сашей Кикинским (замечательным мотоциклистом, слесарем, токарем). Он доложил, что наш ЗИС с эвакуированными недалеко от Якоти съехал в глинистый кювет и его еле вытащили на дорогу, а потом дотащил в Якоть гусеничный трактор. Дорога грязная, топкая от выпавшего и растаявшего снега, даже с мотоциклом приходится больше идти, чем ехать. Я все же пересел к мотоциклисту, надеясь, что с ним быстрее доберемся до Якоти. На подъеме в гору увидел учительницу Е. П. Кореневскую, с которой долго вместе работал в школе. Она с малой дочкой еле тащила санки с поклажей в гору, но попытка моя помочь им с мотоцикла дала лишь передышку. Мы горестно распрощались с ними.
В поле встретили наш трактор, а в Якоти – ЗИС, и тут же все вместе направились в с.Вороново. Через него с большим трудом, по болотистому лесу, добрались до шоссе на Костино, но прежде чем выбраться на дорогу, пошли в разведку. Мы слышали шум машин, крики людей и, думая, что это двигаются немцы, не обнаруживали себя. Вдруг ясно услышали забористую нашенскую ругань, очень обрадовавшую, и вышли на шоссе, по которому шли наши подразделения и обоз в сторону фронта.
Лишь с помощью трактора мы вывезли машины на шоссе и наконец доехали до Костина, где узнали, что наш райвоенкомат остаться здесь не смог, так как все свободные дома, колхозные, общественные помещения заняли формирования 1-й ударной армии, а райвоенкомат проехал на Лавровский стекольный завод в 3-х км за Костиным.
Двинулись и мы в Лавровки, где в школе и недостроенном клубе завода разместился райвоенкомат, в домах поселка – личный состав, а в мастерских завода - наш приемо-сдаточный пункт РВК, развернувший ремонт и восстановление в это время более двадцати автомашин для фронта.
Еще 26 ноября мы отправили на Загорск прибывшие в Дмитров колесные тракторы «Универсал» из Рогачевской и Клинской МТС, присоединив к ним тракторы нашей Дмитровской МТС, всего до полсотни. Они растянулись по пути на Загорск, и мы 29 ноября выехали, чтобы их собрать. Удалось это с большим трудом из-за неисправностей и поломок на плохой дороге за Костиным. 30 ноября мы сдали всю колонну тракторов Загорскому РВК.
1 декабря решили выехать в Дмитров с задачей - взять из остатков горючее и смазочные материалы с базы канала Москва-Волга. Сделать это оказалось очень нелегко, так как фашисты вели минометный обстрел из кустов с противоположного берега канала по базе горючих и по шоссе, на котором лежала убитая лошадь с опрокинутой повозкой. Младший лейтенант-военпред на базе, оставшийся единственным распорядителем остатков горючего, которому мы предъявили требование от РВК, сказал, что бензин остался только в подземных емкостях, наземные баки пробиты пулями, осколками мин и пусты. Мы должны подъехать на машине скрытно к хранилищу, чтобы фашисты не начали обстреливать базу и нас.
Осторожно подвели машину с бочками к хранилищу и поданным нам младшим лейтенантом шлангом заполнили все бочки и выехали обратно. На пути через город я по поручению райвоенкома зашел к председателю исполкома райсовета И. В. Кириллину, находившемуся в помещении районной прокуратуры на Исторической площади, где кроме него, были секретарь ГК партии Г. Н. Николаев, начальник р/о НКВД Поляков, начальник милиции Бузылев и прокурор Ольхов.
Доложив о нашей работе в Лавровках, я получил указание передать райвоенкому, чтобы срочно привезли из Загорска обратно в Дмитров поспешивших эвакуироваться директора Горча Голубева, его заместителя по общественному питанию Куликова и начальника районной конторы связи Иванова, а также передать письменное приказание командиру коммунистического взвода.
На следующий день в Загорске я нашел их у вокзала готовыми к отъезду в Вологду и привез в Дмитров для выполнения служебных обязанностей.
Гитлеровскими войсками были заняты все села и деревни за каналом, а ночью 27 ноября занята Яхрома (см. стр. 368 воспоминаний маршала Жукова). Вражеская разведка проникала и в дома окраинных улиц Дмитрова за каналом.
29 ноября подразделения 1-й Ударной армии дали отпор фашистской пехоте и танкам, проникшим к утру 28 ноября через Яхромский мост на шоссе к Дмитрову и занявшим с. Перемилово и д. Семешки. В результате ожесточенного боя они были выбиты обратно через мост, который взорвали. Взорван и железнодорожный мост через канал в Деденеве. У моста через канал в Дмитрове были оставлены подразделения 30-й армии с танками. Но поздно вечером 30 ноября дмитровский мост через канал, по указанию представителя Ставки генерала Галицкого, был все же саперами Ударной армии взорван.
В ночь на 1 декабря произошел взрыв (по невыясненной точно причине) в Дмитровской средней школе № 1 (на Исторической площади). Взрывом разрушило двухэтажное крыло кирпичного здания школы, в котором размещались: на первом этаже военная комендатура города, а на втором – общежитие прибывающего на пополнение командного состава. Основная часть школы, где находился передовой командный пункт 1-й Ударной армии, осталась цела. Были убитые и раненые. А взрыв моста слышали и у нас в Лавровках, но что это был за взрыв, мы узнали позднее.
На с. Костино и соседние селения вражеские бомбардировщики сбрасывали бомбы. Летал «Юнкерс» и над Лавровками, мы пробовали по нему стрелять из карабина. Почти каждый день пребывания РВК в Лавровках приходилось выезжать в Дмитров или Загорск по заданиям. В Дмитрове движение машины подвергалось минометному обстрелу из-за канала. Райвоенком Сенин, выезжавший в Дмитров на «Эмке», случайно избежал однажды мины, которая взорвалась под деревянной аркой, оставшейся от строительства МВК в начале Большевистской улицы. «Эмка» только успела проехать под аркой, как взрыв упавшей позади мины разнес арку до основания.
Наша машина по пути на базу горючих тоже подверглась обстрелу из-за канала, но мины упали на огороды окраинной ул. Профессиональной. Некоторые дома в конце этой улицы подвергались ежедневному обстрелу из-за канала.
И вдруг рано утром 6 декабря мы из Лавровок услышали сильный артогонь со стороны Дмитрова: началось общее наступление наших войск по всему фронту и позорное изгнание из-под Москвы фашистских захватчиков.
Гитлеровские захватчики силами 1-й Ударной и 30-й армий были отогнаны от Дмитрова. 8 декабря освобождена Яхрома, 9-го – Рогачево, 11-го – Солнечногорск и 15-го – Клин.
8 декабря я выехал с командой в Дмитров с заданием райвоенкома подготовить помещения РВК для работы. 9 декабря личный состав РВК возвратился в подготовленное здание. Наш приемо-сдаточный пункт автомехтранспорта разместился опять на своей базе и полным ходом развернул ремонтно-восстановительную работу с автомашинами, бывшими в пункте, поступившими с фронта и трофейными с территории района.
Возвратившись в город, мы узнали о боевых событиях, происходивших 27-29 ноября и в последующие дни. В ночь на 28 ноября группа танков и роты автоматчиков противника ворвались в Яхрому, захватив мост через канал им. Москвы. На следующий день противник перебросил по мосту на восточный берег пехоту с танками и овладел некоторыми селениями.
Однако дальнейшее распространение противника было приостановлено активными действиями южной группы 30-й армии и передовых частей вошедшей 29 ноября в состав Западного фронта 1-й Ударной армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова. Контрударом передовых частей армии в составе 29-й и 50-й стрелковых бригад с 123-м и 133-м отдельными танковыми батальонами противник был отброшен на западный берег канала, после чего перешел к обороне перед всем фронтом 30-й и 1-й Ударной армий. Это подтвердил и бывший начальник политотдела 1-й Ударной армии генерал-лейтенант Ф. Я. Лисицын в книге «Битва за Москву», уточнив, что «в течение всего дня (28 ноября) и ночи происходили ожесточенные бои. К 8 часам утра 29 ноября враг был разгромлен, и остатки его частей отброшены за канал».
Рассказ о событиях 27-29 ноября дополняет бывший командующий 30-й армии генерал армии Д. Д. Лелюшенко: с прорвавшимися в ночь на 28 ноября через канал по Яхромскому мосту немецкими танками, рано утром 28-го наступавшими по шоссе к Дмитрову, вел ожесточенный бой бронепоезд № 73 НКВД (командир - капитан Малышев, присланный перед этим командующим Московской зоны обороны). В этом бою активное участие приняли 8 танков КВ и Т-34 из 1-й Ударной армии. Была подбита группа немецких танков. Весной 1942 г. нам от Дмитровского РВК пришлось собирать и эти разбитые танки: 10 немецких и 1 наш Т-34.
Прорыв немцев в ночь на 28 ноября в Яхрому, захват моста через канал были внезапными. В Яхроме, на мосту через канал и при подъезде к мосту, а также не железнодорожной линии Дмитров-Яхрома произошли трагические события.
Вот что рассказал бывший комендант г. Дмитрова лейтенант Имень: «Рано утром 28 ноября из-за прекращения связи с Яхромским боевым участком туда выехал начальник штаба бригады 1-й Ударной армии майор К. (штаб находился в Дмитровской школе № 1). На яхромском мосту машину вдруг остановили немецкие автоматчики, которые бросились на майора, обезоружили и избили его. В машину сели двое из них, приказали ехать в Яхрому, но двигатель заглох и не заводился.
Шоферу разрешили выйти и посмотреть, в чем дело. В этот момент немцы подвели к машине захваченного ими на территории шлюза техника-лейтенанта, сидевший в машине немец приказал ему помочь завести двигатель. Нагнувшись над мотором рядом с шофером, техник-лейтенант тихо сказал, что надо бежать, как только заведется машина, причем врозь, укрываясь за фермы моста. Так они и сделали. Мотор заработал, немцы засуетились у машины, а наши ребята бросились к мосту: шофер - влево, а техник-лейтенант - вправо.
Автоматный огонь, открытый по беглецам с опозданием, не остановил их. Шофер не стал добегать до конца моста и спрыгнул на откос канала, а потом выбрался на Дмитровское шоссе. Прибежал он в штаб в гимнастерке без ремня, без шапки и рассказал обо всем, что произошло».
Похожий на этот факт приводит в книге «Битва за Москву» бывший начальник политотдела 1-й Ударной армии генерал-лейтенант Ф. Я. Лисицын: «Вечером 27 ноября В. И. Кузнецов дал указание проверить состояние обороны на участке 29-й стрелковой бригады…»
А. Моложаев
Моложаев, А. Воспоминания офицера Райвоенкомата (Июнь 1941 г. – октябрь 1942 г.) / Александр Моложаев // «Времена и Вести». – 2006. – №40. – С. 6; №41. – С. 4; № 43. – С. 5; № 44. – С. 5; № 45. – С. 5.
