71-я отдельная (морская) стрелковая бригада и 20 отдельный лыжный батальон
Мы благодарны за предоставленные материалы краеведу
Елохиной Юлии Михайловне
О легендарной 71 отдельной стрелковой бригаде и её подвигах написано немало статей и книг. «Бои 71 морской стрелковой бригады, которые она вела за Языково, Борносово, Тимоново и на реке Лама», — отмечалось в отчёте штаба 1-й Ударной армии, — «были самыми ожесточёнными и самыми успешными из всех боёв, какие вели части армии в битве за Москву». С начала Великой Отечественной войны 71 ОСБР первая из морских стрелковых бригад за проявленную воинскую доблесть получила звание гвардейской в 1942 году.
Это была одна из 25 отдельных стрелковых бригад, сформированных в глубоком тылу и позднее получивших приставку «морская». Для создания таких соединений на фронт были дополнительно направлены 110000 человек, треть которых являлась моряками. Остальные две трети прибыли из запасных частей Красной Армии, госпиталей и по мобилизации из военкоматов.
Морские стрелковые бригады формировались по общеармейским штатам отдельной стрелковой бригады, моряки составляли в них от 20 до 50 процентов.
Для укомплектования бригад командирами отделений, помкомвзводов и старшинами военно-морские учебные заведения и флоты выделили часть своих младших командиров, а также курсантов училищ 2-х и 3-х курсов.
Такая мера с привлечением специалистов ВМФ на сухопутный фронт и использованием их в качестве пехоты была вынужденной и объяснялась критической обстановкой на фронте. В иной ситуации она считалась бы преступной.
Формирование морских стрелковых бригад совершалось в спешке, в условиях острой нехватки сухопутных командиров. Начсостав ВМФ, занимавший их место, как правило, плохо знал сухопутную тактику.
«Я двадцать лет командовал кораблями в море, — говорил капитан 2 ранга Б. Скорохватов, первый командир 64 отдельной морской стрелковой бригады, после трагических и безуспешных боёв в Белом Расте. — В любой отсек в любую секунду я мог отдать приказание, а здесь, на суше, разбежались все на пятнадцать километров. То телефонная связь рвётся, то аппараты не работают…». Навыков стрелкового боя на суше из моряков не имел почти никто, эти навыки им предстояло приобрести непосредственно на передовой ценой кровавого опыта.
Однако при этом, большая доля моряков направлялась в подразделения, требующие наиболее высоких моральных, физических и боевых качеств: артиллерийские и минометные подразделения, разведывательные роты и роты противотанковых ружей, автоматчиков, пулемётные расчёты. Характерны слова краснофлотца М.Т. Бгажбы, зачисленного в одну из названных морских стрелковых бригад: «Сразу же скажу, что ничем от остальных бойцов я не отличился. Каких-либо отличных подвигов не совершил… Мы шли в бой за нашу Родину все вместе, не помню ни одного товарища, который бы говорил и мечтал о наградах и чинах. Все горели желанием освободить Подмосковье и затем всё остальное от, как говорили тогда, новоявленных «псов-рыцарей»… К сожалению, тогда, видимо по неопытности, никаких записей, в том числе о погибших, не делали. Никто, кстати, не считал, что он совершает подвиг, все как-то считали себя незначительными в свете происходящего».
71 ОСБР была полностью сформирована в конце ноября 1941 года в районе села Мошково Новосибирской области. Состояла из личного состава кораблей и береговых частей Тихоокеанского флота, Краснознамённой Амурской флотилии, Ярославского флотского полуэкипажа, курсантов Тихоокеанского и Каспийского высших военно-морских училищ, призванных из запаса сибиряков. На первичные офицерские должности в бригаде были назначены 16 лейтенантов досрочного выпуска из Тихоокеанского высшего военно-морского училища. День Победы посчастливилось встретить только четырем из них, но все четверо имели ранения на сухопутном фронте.
Среди вновь сформированных морских бригад 71 ОСБР отличалась тем, что возглавил её ветеран Первой Мировой войны полковник Я.П. Безверхов, имевший богатый опыт боев на суше.
20 ноября 1941 года эшелоны бригады с вооружением и боеприпасами со станции Ояш стали в срочном порядке отправляться на запад, и при этой срочности «сибирский» состав бригады даже не успел узнать, на какой фронт их повезли.
Вспоминает ветеран из приданной 71 бригаде танковой роты Н.Ф. Матузов, г. Новосибирск: «Нас везли по «зелёной улице». Даже на больших станциях остановки были очень короткими. На 3-и сутки ночью мы на одной из затемнённых станций спросили железнодорожника, что это за станция. В ответ услышали: «Москва». Нам стало ясно, что нас везут на оборону Москвы. После этого, раза три поезд останавливался на каких-то станциях, и везде нам говорили железнодорожники, что это опять Москва. Видимо нас ночью везли по окружной московской дороге. И вот утром, на рассвете… мы прибыли на станцию Дмитров. Вокзал был разрушен. Со стороны канала слышалась канонада. Нашу пехоту прямо с поезда выстроили и, как нам сказали, направили прямо в бой. В это время фашисты прорвались через канал».
Выгрузить на станции Дмитров удалось только три эшелона бригады, поскольку тогда же фашисты захватили Яхрому и отрезали транспортное сообщение с Дмитровым. Четвёртый эшелон бригады был направлен через станцию Загорск. Пунктом сосредоточения бригады стало село Вороново Дмитровского района. Здесь её личный состав пополнился москвичами и жителями Московской области.
Тогда же бригаде был придан 20 отдельный лыжный батальон, сформированный на территории Горьковской области. Лыжные батальоны имели в своём составе определённый процент спортсменов, но у остальной, и, как правило, большей части бойцов лыжная, тактическая и огневая подготовка были слабыми. Лишь к середине декабря 1941 года лыжбаты, приданные стрелковым бригадам, стали их передовыми отрядами в наступлении, используя разрывы и промежутки в боевых порядках противника, проникая вглубь его обороны, нападая на транспортные колонны, тылы, узлы связи, сея панику.
20 лыжбат действовал совместно с 71 ОСБР на направлении Языково-Ольгово, а затем Ольгово-Фёдоровка.
После вооружения в Новосибирске 71 бригада к началу боёв имела: из положенных по штату 162 машин – 20 единиц, из положенных восьми 76-мм пушек — шесть, 85 % некомплект миномётов, почти 35 % некомплект станковых и ручных пулемётов, 10 % некомплект винтовок и карабинов. Приданный лыжный батальон по штату вообще не имел хозяйственных подразделений и транспорта.
Тем временем, 1, 6 и 7 танковые и 23 пехотная дивизии противника развили наступление в сторону шоссе Ольгово-Яхрома, заняли деревни Ольгово, Гончарово и Борносово. Гитлеровцы спешно создавали оборонительные укрепления и огневые точки в этих населённых пунктах. На совещании командования этих формирований вермахта делались предложения организовать концентрическую атаку на Дьяково, либо, после сожжения всех захваченных немецкой армией населённых пунктов, заминировать местность и отвести фронт назад. Под вечер 29 ноября 1941 года немецкая разведка впервые появилась в Языкове.
Вспоминает житель села Языково Эрнст Игоревич Зоммер: «Меня из Москвы, еще ребёнком, родные увезли от бомбёжек, а здесь — попали под немцев. Вражеские войска стояли уже в Ольгове и Гончарове, наши подошли к Дьякову. Немцы спешно стали бить по нашему селу из деревни Гончарово, ориентиром им служила наша церковь. Каждый второй дом в селе оказался разрушен, а село было большое. Соседнее Борносово уничтожили полностью. Как немецкая пехота появилась в Языкове, всех местных жителей стали выгонять из домов. Сопротивление было бесполезно. Большую часть жителей угнали в Гончарово, остальные наши прятались кто в школе, кто-где…»
В это время 71 бригада совершала тяжёлый марш в метель по лесному бездорожью от Воронова до станции Морозки, а затем в течение целого дня переходила канал, отражая при этом атаки фашистской авиации на возведённую переправу. В районе деревни Григорково боевое охранение 1 стрелкового батальона бригады столкнулось с передовыми немецкими частями мотопехоты и лёгких танков. После боя противник отошёл, а бригада расположилась в селе Дьяково, где был размещён её командный пункт и лазарет.
Вспоминает жительница села Дьяково Червякова Анна Михайловна: «Мне тогда исполнилось 10 лет. Немцы были уже в Языкове, до нас им осталось всего около 1,5 км. Со стороны Языкова в лесу уже была слышна стрельба. На окраину Дьякова немцы отогнали большой грузовик с тканью, одеждой и прочим, что награбили в Языкове. На церкви сидел их снайпер в зелёном комбинезоне. Немецкие разведчики пошли в Парамоново. Потом со стороны Парамонова выкатился танк и стал пристреливаться к нашей деревне. Один снаряд попал в дом на нашей улице. Мы с матерью, нас детей было четверо, побежали в Григорково спасаться, а на пути нас встретил какой-то военный, спросил, куда мы. Мать ответила, что бежим от немца. Военный сказал: «Мать, возвращайся. Бежать не надо, сейчас немца назад погоним». Тогда и пришли моряки в наше село. Встретились они моему отцу в окрестностях Дьякова. Спросили, пришли ли в деревню немцы. Он ответил, что когда уходил, ещё не было. Моряки сказали ему, чтобы отец вёл их в деревню, а ему было нужно в другую сторону. «Не поведёшь – расстреляем», — пригрозили они. Отцу пришлось повиноваться, чтобы его не приняли за врага. В военное время у них всё было строго. С местными особо не церемонились. Провизию в домах, как разместились, брали без спросу, занимали помещения, какие им были нужны. Все, как один, были статные. В соседнем доме они устроили свой штаб, а в нашем – лазарет. Как загрохотали бои в Языкове и Борносове, от которого остались одни уголья, мы не знали куда деваться от ужаса. В поле были вырыты окопы, мы постоянно бегали туда прятаться, практически жили там, боясь погибнуть в доме. Только отец бегал в дом за едой для нас. Помню, как нам было хорошо, когда солдаты с нами, детьми, делились сухарями из чёрного хлеба. У нас в семье потом от такого житья в окопах двое детей умерло».
Поскольку существовала высокая вероятность того, что в ближайшие дни враг предпримет попытки форсировать канал, перед 71 бригадой командованием Западным фронтом была поставлена задача: наступая в направлении Языково-Ольгово-Фёдоровка, перерезать пути сообщения противника на город Яхрома. Кроме того, бригада должна была содействовать выходу из окружения группы генерал-майора Захарова.
План уничтожения обосновавшихся в Языкове гитлеровцев состоял в окружении села силами пехоты и лыжного батальона и подавлении врага огнём артиллерии и лёгких танков.
На рассвете бригада выступила из Дьякова в языковский лес, роте же лыжников предстояло преодолеть многокилометровый марш-бросок в обход села, чтобы заблокировать фашистов в Языкове, перерезав им путь отступления к деревне Борносово.
После короткой артиллерийской подготовки бойцы 71 ОСБР атаковали село. Фашисты отвечали огнём миномётов и крупнокалиберных пулемётов из амбразур, окон и подвалов домов, прижав наших бойцов к земле. На юго-западной окраине села рота лыжников попала на минное поле. В глубоком снегу вязли наши лёгкие танки. Затем появились немецкие самолёты и с воем атаковали наступающую бригаду с воздуха.
Первым в Языково с северной стороны ворвался батальон тридцатилетнего капитана Аркадия Николаевича Голяко, который своей отчаянной храбростью вдохновлял бойцов бить врага, не позволяя ему опомниться. Следом к селу подошли артиллеристы, миномётчики и пулемётчики. На окраине села моряки завладели вражеской пушкой и боезапасом, развернули орудие и прямой наводкой открыли огонь по гитлеровцам.
Наступавшие с разных сторон подразделения бригады только вечером соединились в центре Языкова. Уцелевшие бойцы из лыжного батальона и танки также достигли села, но перерезать дорогу на Боносово им не удалось, поэтому на сей раз гитлеровцам удалось уйти. Как бы показывая под конец неудачного для них дня свой оскал за потерянное Языково, они начали метко обстреливать село из района колокольни церкви в Ольгове, но работа нашей артиллерии заставила немецкую батарею прекратить огонь.
Вспоминает Эрнст Игоревич Зоммер: «Наши подошли из Дьякова, выбили немцев отсюда быстро, примерно за 24 часа, а не за несколько дней, как об этом, бывает, пишется. И село на самом деле перешло из рук в руки только один раз. Но наших погибших было огромное количество, немцев – меньше».
«Когда мы вошли в село», — писал в своих мемуарах участник тех боёв капитан 1 ранга С.Ф. Кувшинов, — «то увидели такую картину. Посредине улицы стояли подбитые танки, огромные грузовики-вездеходы, штабные автобусы, мощные тягачи, раздавленная пушка. Везде валялись трупы фашистов. Особенно много их было возле развороченного нашим снарядом штабного дома. Кругом дотлевали остатки горящих построек. Около церкви возвышались штабеля ящиков со снарядами и патронами, оставленные противником. Тут же печально чернели наши обгоревшие танкетки, а на снегу лежали раненые и убитые моряки».
Даже изложенные сухим военным стилем записи начальника артиллерии 71 ОСБР майора А.Д. Трекова передают весь драматизм боёв в Языкове: «3 декабря. С утра жестокий бой 1-го и 2-го батальонов за с. Языково. К исходу дня Языково взято. Большие потери в наступавших батальонах, в приданной танкетной роте, в батареях и миномётных ротах. Убит командир 2-го батальона капитан Голяко, убиты или ранены почти все командиры и политруки рот и взводов. Убит секретарь парт. бюро арт. дивизиона политрук Кубарев, ранен адьютант дивизиона, ранен командир миномётного батальона. 4 декабря. Ночью немцы, подтянув до полка пехоты с танками, оттеснили наши части и заняли Языково. Днём снова тяжёлый бой… К исходу дня Языково взято и начались бои за с. Борносово. Снова большие потери в людях. Приданный бригаде батальон лыжников безуспешно пытался овладеть с. Сокольниково».
Вспоминает Червякова Анна Михайловна: «В наш дом возили раненых из Языкова. Их было много, а дом у нас небольшой. Поэтому, кого можно было увезти – увозили на подводах в госпитали, а тех, кто умирал, хоронили в нескольких метрах позади нашего дома. Когда наши войска из Дьякова снялись, и мы вернулись в свой дом, то увидели, что буквально весь пол был залит кровью. Все наши съестные припасы ребята, пока стояли, разумеется, начисто подъели и израсходовали все дрова. Потом нас ждала тяжёлая послевоенная жизнь, полная слёз, трудов и лишений. А солдат с нашего двора перенесли в Парамоново. Всего их нашли 19 человек».
Эрнст Игоревич Зоммер: «Куда точно хоронили немцев не знаю, где-то на задворках села, а наших — в две большие братские могилы в три «наката». Особенно весной 1942-го, как всё оттаяло. Уверен, есть и ещё неотмеченные захоронения между Языковым и Борносовым. Хоронили ведь, в основном, женщины, а ты поди, потаскай. Кости и каски на огородах и в окрестностях села выкапывают до сих пор».
При упомянутом А.Д. Трековым отступлении 71 ОСБР из Языкова, фашистами в плен было взято 25 тяжелораненых бойцов бригады, с которыми фашисты расправились с особой жестокостью.
«Нас согнали к костру, разожжённому фашистами», — рассказывала в интервью местной газете в начале 1990-х гг. жительница села Языково Мария Блюдова, — «и они начали выволакивать тяжелораненых моряков. Поднялся вопль, и фашисты открыли огонь поверх нас и вроде утихомирили жителей. Раненые стонали, кричали, но фашисты не обращали на это никакого внимания и бросали моряков прямо в костёр».
Сейчас место гибели 25 доблестных сынов Отечества в Языкове отмечено памятником из красного гранита с бескозыркой у его подножия.
Бои за деревню Борносово были не менее кровопролитными и драматичными для 71 стрелковой бригады, и начались они на следующие сутки после взятия села Языково. По свидетельству капитана 1 ранга С.Ф. Кувшинова, в ходе сражения деревня трижды переходила из рук в руки.
Организованный из моряков-миномётчиков и артиллеристов штурмовой отряд, пользуясь затишьем после языковских боёв, незамедлительно выступил в Борносово. Внезапное появление и решительная атака позволили бойцам бригады с ходу занять три крайних дома и захватить пушку с боеприпасами, а также заставили гитлеровцев поспешно отступать. Моряки, скинув тулупы и ушанки, в форменках, тельняшках и бескозырках на двадцатипятиградусном морозе вели бой за каждый дом.
Тогда же в Борносове, при отступлении, как и в Степанове, фашисты подожгли свой лазарет с живыми ранеными, которых не успевали вывезти из деревни. Позже на месте пожара было обнаружено около двух десятков трупов.
Но было ясно, что фашисты на этом не успокоятся — и наступление врага на деревню не заставило себя долго ждать. Тогда на участке Борносово-Гончарово против 71 бригады была направлена вражеская пехота при поддержке семи танков.
Приказ преградить путь наступавшим гитлеровцам получила рота лейтенанта Ф.П. Исаева. Бойцы заняли снежные окопы и погреб на краю деревни и приготовились к обороне.
Кроме того, группа из шести подрывников должна была создать препятствие к продвижению немецких танков к реке Волгуша. До подхода гитлеровцев, на подступах к мосту через Волгушу, подрывники заложили противотанковые мины и укрылись в засаде. У каждого бойца из группы было по две противотанковые гранаты.
Рота лейтенанта Исаева подпустила немецкие машины на близкое расстояние и открыла по ним огонь из орудий, пулемётов и противотанковых ружей. Группа подрывников, неся потери от врага, загнала несколько танков на мины. Оставшиеся целыми танки и пехота повернули к Ольгову.
Через некоторое время фашисты снова пошли в атаку. Враг подверг Борносово интенсивному артиллерийскому и миномётному обстрелу, бомбардировке с воздуха. Деревня горела, поле возле неё было перепахано взрывами. Огонь орудий 71 бригады по двадцати вражеским танкам с дальней дистанции оказался неэффективным. Подбить несколько танков орудийные расчёты смогли, толькостреляя прямой наводкой, но напор врага не ослабевал. Было уничтожено несколько орудий бригады вместе с их расчётами, некоторые же оказались повреждены. Гитлеровцы начали окружать деревню, танки противника врывались на огневые позиции нашей артиллерии.
У неустрашимых пехотинцев в ход пошло оружие ближнего боя: бутылки с зажигательной смесью и гранаты. Лобовое наступление немцев не удалось, но 71 бригада, в отличие от неприятеля, не имела свежих сил подкрепления. Штыковая атака наших бойцов при поддержке пулемётов успеха не принесла, появилась угроза окружения бригады в Борносове. Комбриг Безверхов отдал приказ оставить деревню. Отстреливаясь, воины группами и поодиночке отходили к Языкову. Сам комбриг получил ранение.
Рано утром на следующий день атака 71 бригады на Борносово возобновилась. То утро 6 декабря выдалось особенно холодным – в окопах бойцы примерзали к земле.
На подступах к Борносову, на фланге, отделение пулемётчиков бригады устроило засаду. Во время танковой атаки пулемётчики хладнокровно пропустили вражеские машины мимо своих позиций, а потом с короткой дистанции открыли огонь, отсекая следующую за танками пехоту.
Вражеская пехота не смогла прорваться к своим машинам. При помощи трофейной техники и оружия, взятых 71 ОСБР при освобождении Языкова, немецкие танки были уничтожены, ближайшие неприятельские огневые точки в Борносове подавлены.
Бойцы 71 бригады пошли в стремительную атаку. Через два часа после начала атаки они достигли противоположной окраины деревни. Закончился бой рукопашной, верх в которой одержали наши пехотинцы.
Борносово было освобождено от гитлеровцев поздно вечером 6 декабря 1941 года.
О последующих боях бригады в период расположения её штаба в Дьякове А.Д. Треков писал: «7 декабря. Весь день бой за с. Гончарово. К исходу дня Гончарово взято. 8 декабря. Утром приказ армии – бригаде перейти к обороне на рубеже Языково-Сокольниково-Дьяково, т.к. бригада вошла в мешок, наши соседи справа и слева отстали. Батальоны бригады остаются на занятых рубежах».
Атаки именно 71 стрелковой бригады оказали помощь заблокированной немцами группе генерал-майора Захарова. Врагу не удалось осуществить свои планы и образовать внешний фронт окружения группы. В противном случае, 6 танковая дивизия противника продолжила бы своё наступление и перерезала группе Захарова единственный путь выхода из окружения в сторону Дмитровского шоссе.
Впоследствии 71 стрелковой бригадой в Дмитровском районе были освобождены деревни Андрейково, Храброво, Василёво и Тимоново. Бригада участвовала в боях за город Солнечногорск, а затем на реке Лама.
27 декабря 1941 года она была переименована в 71 отдельную морскую стрелковую бригаду, 5 января 1942 года первой из морских стрелковых бригад преобразована во 2 гвардейскую отдельную стрелковую бригаду. После успешных боевых действий под Москвой гвардейцы в составе 1 Ударной армии сражались на Северо-Западном фронте, где за отличия в боях и массовый героизм личного состава 2 гвардейская отдельная стрелковая бригада награждена орденом Красного Знамени, а 24 апреля 1942 года 2 гвардейская отдельная стрелковая Краснознаменная бригада была переформирована в 25 гвардейскую стрелковую Краснознамённую дивизию.
20 отдельный лыжный батальон до 19 января 1942 года вёл наступательные бои, пройдя путь от города Клин до рубежа реки Лама. 21 января 1942 года он был расформирован, а личный состав передан на укомплектование 18 (отдельного) лыжного батальона (1 Ударной армии).
Средние ежедневные потери в первой (декабрьской) половине наступления в 71 стрелковой бригаде составляли в среднем 103 человека в день. С начала наступления по 17 декабря 1941 года потери составили 36 % личного состава, а к 1 января 1942 года – 90 % от начального личного состава.
В братских могилах в Парамонове, Языкове и Борносове покоится более 600 воинов 71 ОСБР.
Из погибших на территории Деденевского сельского округа бойцов 71 ОСБР известен только погребённый в Парамоновской братской могиле 22-летний лейтенант Гроховский Ростислав Константинович из г. Жмеринка Винницкой области. Ещё в школьные годы он изъявил горячее желание посвятить себя службе на флоте, и в 1938 году, сразу после окончания школы, был принят на учёбу в Высшее военно-морское училище им. Фрунзе в г. Ленинград, а в 1939 году направлен во вновь открывшееся Каспийское военно-морское училище в г. Баку. С началом Великой Отечественной войны училище перешло на ускоренную подготовку. В ноябре 1941 года в нём был произведён досрочный выпуск учащихся 4 курса.
Получив прекрасную характеристику, Ростислав Гроховский в звании лейтенант был откомандирован в распоряжение командующего Сибирским военным округом. В числе группы из 8 выпускников Каспийского ВМУ он был направлен в 71 ОСБР, где получил должность помощника начальника штаба 2 отдельного стрелкового батальона бригады.
2 декабря 1941 года юный лейтенант погиб в окрестностях села Дьяково Дмитровского района и первоначально был погребён в братской могиле в том же селе, а затем перенесён в братскую могилу в деревне Парамоново как Граховский Ростислав Константинович.
Юлия Михайловна Елохина
(«Защитники Деденевской земли»)
