Дьяково. Храм Покрова Пресвятой Богородицы

В апреле 1740 года в канцелярию Московского синодального правления поступило прошение «артиллерии поручика» Афанасия Семёновича Жукова следующего содержания (цитируется с сохранением орфографии): «В вотчине моей Дмитровского уезда Вышегородского стана в селе Дьякове имеется церковь Божия по имя Покрова Пресвятой Богородицы да в приделех Николая чудотворца да Димитрия Селунского чудотворца, которая построена в 1644 году и весьма обетшала и церковного служения за ветхостью служить никак невозможно, к тому же и освящённые антиминсы весьма ветхи. И испрашиваю, чтобы указом и благословением святейшего Синода повелено было в оном селе построить вновь деревянную церковь во имя тех же храмов и о том дать указ».

Сегодня содержание этого прошения вызовет удивление у подавляющего большинства жителей нашего округа, и прежде всего тем, что о церкви Покрова, стоявшей некогда в нынешней деревне Дьяково, почти никто никогда не слышал. В современной действительности деревня, пожалуй, печально известна лишь тем, что с 1980-х над ней возвышается источающий яды мусорный полигон.

Между тем, предания старины далёкой говорят о том, что это было одно из красивейших сёл Дмитровского уезда, расположенное на живописной равнине с лесом и лугами, где на небольшом отдалении от жилья среди прудов стояли древний деревянный трёхпрестольный храм с начальной школой, а также господский дом и мельница.

ХХ век не сохранил ничего из перечисленного выше, однако некоторые любители старины всё ещё умудряются различить в окрестностях Дьякова небольшой пейзажный парк, составлявший некогда часть барской усадьбы.

Впрочем, бывшее село ещё несёт на себе следы прошлого. Близость полигона отпугнула многих желающих приобрести здесь землю и осесть, поэтому первое, что сегодня примечательно в Дьякове, это улица из деревенских домов начала прошлого столетия, стоящих, как это всегда было принято на Руси, свободно, на приличном расстоянии друг от друга, чтобы не быть соседу «застем». То есть, согласно прежним градостроительным канонам и правилам добрососедства, дом ставился так, чтобы своей тенью не закрывать солнце посевам на землях смежных участков. Так небесное светило равномерно и со всех сторон прогревало крестьянский надел вокруг жилища, а огородная растительность получала больше живительного света и тепла. Примечательно, что даже про саму Москву в XVI веке некий иностранец писал: «Где одна улица кончается, там не тотчас же начинается другая, а лежит промежутком поле. И между домами также тянутся огороды, так что они идут не непрерывным рядом один за другим».

Улица в Дьякове, как в стародавние времена, широкая, чистая. Теперь уже не первый по счёту, но стоит её дом № 1 – маленький и ветхий, с которого она когда-то брала своё начало. Где-то на другой окраине селения, судя по карте Шуберта от 1850 года, располагался господский дом, а храм возвышался на небольшом сельском кладбище к северу от него.

Прошение поручика Афанасия Жукова, написанное в первой половине XVIII века, даёт ясно понять, что Покровская церковь в ходе времени по ветхости возводилась на своём месте как минимум дважды. Это не может не поднять вопрос о чрезвычайной древности церковного места, который находит своё разрешение в дореволюционных холмогоровских «Исторических материалах» (цитируется с сохранением орфографии): «Село Дьяково с церковным в нем местом, где исстари была церковь Димитрия Селунскаго, в 1627 году находилось Дмитровскаго уезда в Вышегородском стане и было вотчиною дьяка Степана Артемьева сына Угоцкаго, что он купил во 1619 году у Гаврила Андреева сына Дьякова; в селе был двор вотчинников с дворовым человеком и 2 двора крестьян…».

Из этого фрагмента писцовых книг нам открывается, во-первых, самое вероятное происхождение название села – до 1619 года оно принадлежало некоему роду Дьяковых.

Во-вторых то, что ещё ранее того в Дьякове стояла церковь в честь великомученика Димитрия Солунского, и это обстоятельство позволяет нам сделать ещё одно предположение. Димитрий Солунский был тем святым, в честь которого крестили княжича Всеволода Большое Гнездо, поэтому, возможно, посвящение храма покровителю Димитрия-Всеволода было этаким «реверансом» древнего храмоздателя и землевладельца в сторону княжеской династии. Подобные жесты с тех же древних времён остаются весьма присущи «государевым» людям, что не может не наводить на определённые мысли о статусе неизвестного дьяковского храмоздателя.

В-третьих же, мы видим, что на момент составления записи в писцовой книге церковное место находилось в запустении.

Причин для этого могло быть несколько. C XIV по XVI век дмитровские земли терпели набеги и разорения от татар и тверских князей, сам Дмитров переходил из рук в руки у представителей разных ветвей московского княжеского дома. В начале XVII века эти бедствия сменили небывалые бесчинства польско-литовских отрядов. Таким образом, Димитриевская церковь в Дьякове, скорее всего, была сожжена во время одного из неприятельских вторжений, как погибла на своём месте в Шуколове во время Смуты деревянная Успенская церковь.

Что ещё примечательно: в 1627 году в селе всего три, скажем так, жилых дома, но для них в своё время уже был поставлен храм!

В подмосковном крае того далёкого периода сёла и деревни в непроходимых лесах были невелики, большей частью в два-три двора, а то и только один. Можно думать, что селения те первоначально основывались одной-двумя крестьянскими семьями и росли по мере того, как семьи увеличивались. Так и до наших дней встречаются такие деревни и сёла, где большинство жителей носит одну фамилию.

Пока в вотчине было два-три двора, ни о какой планировке, естественно, говорить не приходилось. Но как только она выростала, появлялась известная тенденция расположения дворов по отношению друг к другу, когда дома строились в ряд вдоль дороги и по обе её стороны – «лицом к лицу» — образуя, таким образом, улицу. Каждая сторона улицы называлась «порядок». И соседями тогда считались семьи, живущие в одном «порядке», а не напротив.

К концу XVII столетия число дворов в Дьякове увеличилось до десяти, а в 1677 году при новом помещике дьяке Андрее Ерохове появилась та самая церковь, о ветхости которой и сетовал очередной владелец села — поручик Жуков.

Здание Покровской церкви 1644 года постройки в вотчину Ерохова перевезли из Переславско-Залесской десятины, но спустя всего лишь век после возведения на новом месте его качество и безопасность для совершения богослужений оставляло желать лучшего.

В июне 1740 года Покровский храм с приделами был освидетельствован представителем Дмитровского духовного правления, который подтвердил, что «церковь ветха и паперти, всё огнило и обвалилось, в алтарях престолы и протчее всё колеблемо, и антиминсы старопечатные с дву-придельных престолов снял и отдал под охранение той церкви попу Никите Фёдорову, и одежды с престолов отдал ему же попу и впредь ему попу в тех приделех служить не велел». И добавлено: «а впредь оная церковь вновь строиться будет немедленно» (цитируется с сохранением орфографии).

Таким образом, при поручике Афанасии Жукове и на его средства в Дьякове возник новый большой деревянный храм Покрова Пресвятой Богородицы с трапезной и колокольней и с приделами в трапезной части: справа — в честь святителя Николая, Мир Ликийских чудотворца, слева – в честь великомученика Димитрия Солунского. В таком виде он и возвышался на сельском погосте почти до середины ХХ века.

Время сохранило его величественное изображение на двух старых фотографиях начала XX столетия, одна из которых хранится в фондах музея-заповедника Дмитровский Кремль, а другая – в собрании А.Ф. Тягачёва в музее средней школы № 1 им. командарма Кузнецова в Дмитрове.

Если бы доныне сохранилось не только изображение, но и сам оригинал, то сегодня он был бы уникальным памятником русского зодчества XVIII столетия. Представители деревянных многоярусных храмов, особенно в таком невесомом исполнении, как Дьяковская церковь, теперь являются большой редкостью.

Некогда подобные ярусные храмы встречались несравненно чаще. Появившись, по-видимому, в XVII веке, они послужили прототипом ярусных храмов в стиле московского барокко. Им, обычно, был свойственен низкий широкий четверик, который венчали поставленные друг на друга массивные, уменьшающиеся кверху восьмерики (т.е. «барабаны» о восьми стенках). Основной объём храмов, как и примыкавших к ним колоколен, завершался полусферическим куполом с небольшой главкой.

Однако церковь в Дьякове, при том, что практически все названные каноны при её постройке были соблюдены, не имела в своём облике и тени тяжеловесности. Её четверик был поднят так, что наверху уместился ещё один ряд световых окон. Последние весьма эффектно гармонировали с проёмами, сделанными в стенах яруса звона колокольни. Вместе со светами в восьмериках храма, арками и портиками на боковых фасадах, белизной тесовой обшивки, скрывшей бревенчатую кладку храма, всё это создавало впечатление его воздушности, парения, устремлённости ввысь.

Покровская церковь, поистине, была гордостью села. Представление о её убранстве можно составить по чудом сохранившимся снимкам храмовых интерьеров. Но ещё интереснее было беседовать об этом с его бывшими прихожанами, которые до сих пор живут в Дьякове.

Ю.М. Елохина